Оплата – наличными
Шрифт:
Шагая дальше по широкой дорожке, мы миновали ресторан на открытом воздухе со стеклянной танцплощадкой. К нам кинулся толстый итальянец средних лет в безупречно пошитой визитке и с гарденией в петлице.
– Джонни, это Луис, который приглядывает за нашими тремя ресторанами, – сказала Делла, когда он поклонился, чтобы поцеловать ей руку. – Как дела, Луис? Познакомьтесь с Джонни Риккой.
Итальянец окинул меня быстрым оценивающим взглядом, поклонился и пожал мне руку.
– Я слышал о вас, мистер
– Конечно, – ответил я. – Но нам до вас далеко.
Он, кажется, был доволен.
– А мистер Вертхэм? У него все в порядке? – спросил он, поворачиваясь к Делле.
– Все отлично. Счастливчик – сейчас он едет в Париж.
– В Париж? – Луис приподнял плечи. – Ну, в Париже тоже ничего подобного нет. Вы будете завтракать в ресторане?
– Думаю, да.
– Я приготовлю кое-что особое для вас и мистера Рикки.
– Отлично, – сказал я.
– Скоро увидимся, Луис, – попрощалась Делла и пошла дальше.
– Ты хочешь сказать, что мы все время будем есть в этом ресторане? – спросил я, как только мы отошли подальше.
– Или в двух других. Почему бы нет? Они все принадлежат Полу, и, пока здесь не узнали, что он умер, и мне тоже.
– Да-а, – произнес я, чувствуя себя так, словно внезапно налетел на кирпичную стену. – Об этом я как-то позабыл.
Делла кинула на меня острый взгляд и пожала плечами. Мы молча шагали к казино. На широкой веранде находились какие-то мужчины и женщины. Кажется, они спали, добирая то, что им не удалось получить ночью. Некоторые женщины были достаточно красивы, чтобы украсить обложку какого-нибудь модного журнала. Я глазел на них разинув рот, пока Делла не сказала:
– Что ты ведешь себя как полоумный?
Я ухмыльнулся:
– Прости, это место меня таким делает.
Тут я заметил «бьюик» с откидным верхом, стоящий у входа в казино.
– Какая машина! – сказал я.
Это была блестящая черная штучка, с внутренней обивкой из красной кожи, с встроенными фарами и противотуманными фонарями.
– Нравится? – спросила Делла. – Это машина Пола. Он всегда на ней ездил, когда бывал здесь. Теперь она твоя, Джонни.
– Моя? – Я вдруг охрип.
– Ну да. – Она улыбнулась, но взгляд ее был тверд как камень. – Твоя, пока не узнают, что Пол мертв. Боюсь, тогда тебе ее не дадут.
Неожиданно я почувствовал тревогу. За последние десять минут Делла второй раз говорит об этом.
– В чем дело, Делла?
– Ни в чем.
Она подошла к автомобилю, открыла пассажирскую дверь и забралась на сиденье.
– Ты что-то хочешь мне сказать?
– Садись, Джонни. На тебя смотрят.
Я поднял голову. Несколько богатых лентяев, прислонясь к перилам веранды, глазели на нас. Я сел за руль.
– Поехали, посмотрим город, – сказала мне Делла. –
Я завел машину и выехал в широкий проезд.
– Ты не ответила на мой вопрос.
Она повернула голову – лицо ничего не выражало, а глаза скрывались за темно-зелеными солнечными очками.
– Я ничего не хочу тебе сказать. Все это твое и мое, пока не узнают, что Пол умер. Это факт, не так ли, Джонни?
– Да, это так, но ведь есть еще полмиллиона. Ты так говоришь, словно эти деньги для тебя ничего не значат. А на них кое-что можно купить, верно?
– Ты думаешь, на них можно купить казино и все вокруг?
– Думаю, нет, но зато можно купить вот такую машину и еще много всякого.
– А ты не прикидывал, насколько тебе хватит четверти миллиона, Джонни?
– Я вложу их в дело. И они принесут мне изрядный доход. К чему ты клонишь?
– У тебя немного останется после того, как ты купишь машину, дом и одежду. Я знаю, что у меня точно ничего не останется.
– И что ты задумала? – спросил я, чувствуя, что она готовит для чего-то почву. – Я думал, все, что тебе нужно, – это полмиллиона.
– У ворот направо и дальше по главной дороге, – сказала она и подалась вперед, чтобы махнуть рукой охранникам, которые открывали ворота. – Ничего я не задумала – пока. Мне интересно, что мы будем чувствовать примерно через год, зная, что Райзнер – босс казино в Линкольн-Бич, а у нас с тобой только жалкая сумма, которая тает, как снег на солнце, и нет шанса получить еще.
– Погоди, – сказал я. – Мы говорим про полмиллиона. Он же не растает так быстро. Ты преувеличиваешь, а потом, мы и этого еще не получили.
– Это верно, Джонни.
Я никак не мог понять, к чему она вела этот разговор, но мне не нравился ни ее тон, ни выражение лица.
– Мы едем на Бэй-стрит, – сказала она, открывая сумочку, чтобы достать сигарету. – Слышал про Бэй-стрит?
– Нет. А что там такого?
– Там все построил Пол. Не знаю, сколько стоит аренда, но он получает отсюда пятнадцать процентов чистого дохода, не облагаемого налогом.
– Твой муж был не промах.
– Верно. Ни у кого больше нет такой легкой руки, какая была у Пола.
К этому времени мы прибыли на Бэй-стрит. Вряд ли можно назвать ее улицей – просто переулок, около сотни ярдов в длину и узкий настолько, что две машины едва могли разъехаться. Но что это был за переулок!
Я думал, в квартале таверн в Питтсбурге глаза могут полезть на лоб, но до Бэй-стрит ему оказалось далеко. Здесь плечом к плечу, украшенные броской эротической рекламой, стояли кафешантаны, салуны, стрип-бары, букмекерские конторы, бордели, сомнительного вида отели и забегаловки.
– Остановись на стоянке, – сказала Делла. – Пройдемся.