Оплодотворенная человеком-волком
Шрифт:
— Что за хрень? — кричит Ди, затем бросается на двух собак.
Черт. Это нехорошо. Кто-то такой маленький и хрупкий, как она, не должен ввязываться в драку. Бегунья тоже спешит к своему питомцу, протягивая руки. Ничего хорошего из этого не выйдет.
Инстинкты подсказывают только одно: беречь Ди, даже если это означает, что она узнает меня.
Один, два, три шага, и я обхватываю ее руками, утаскивая подальше от драки. Затем, как только она благополучно приземляется на землю в нескольких футах
Сначала я хватаю одну из них за голову, затем зажимаю пальцы между ее челюстями, чтобы оторвать их от питомца Ди. Пес воет, когда я тащу его назад, и на моих руках остается кровь из-за того, что он вонзил зубы в плоть другой собаки. Выругавшись, я отбрасываю его в сторону, и он катается по траве, прежде чем вскочить на ноги. Я поворачиваюсь к нему лицом, оказываясь между двумя животными, и он снова бросается — на этот раз прямо на меня.
Однако я легко блокирую удар рукой, и зверь сжимает челюсти вокруг моего запястья.
— Поппи! Остановись! — кричит бегунья, и я понимаю, что они с Ди уже некоторое время обе пытаются остановить нас. — Поппи!
Теперь у меня тоже идет кровь, но челюсти собаки мало что могут сделать с моим густым мехом и толстой кожей. Бегунья хватает свою собаку за ошейник, слезы текут по ее лицу, когда она тянет его, пытаясь заставить меня отпустить.
— Простите, мне так жаль!
Я медленно опускаю собаку на землю, пока она рычит и извивается, затем отрываю от себя ее челюсти. Как только я оказываюсь на свободе, женщина цепляет поводок за ошейник собаки и начинает тащить ее прочь.
— Держи свое проклятое животное под контролем, — огрызаюсь я на нее, и ее глаза становятся огромными. Затем я оборачиваюсь, чтобы проверить повреждения.
Я нахожу Ди на коленях рядом со своей жалобно скулящей собакой. Я опускаюсь на колени там, где она сидит и всхлипывает.
— Бумер! — она гладит его, явно пребывая в шоке. — Ты в порядке, приятель? О, посмотри на свое ухо!
Я хочу похлопать ее по спине и заверить, что с ним все будет в порядке, но ей это может не понравиться. Вместо этого я достаю свой телефон и начинаю набирать 9-1-1.
— Я позвоню кому-нибудь, — говорю я. Но Ди быстро останавливает меня, положив руку мне на плечо. Шерсть встает дыбом от ее прикосновения, и я почти отстраняюсь, потому что шок от этого силен.
— Не надо, — говорит она, свирепо глядя на бегунью, которая все еще стоит там и наблюдает за нами. — Я справлюсь с этим.
Внезапно ее голос становится твердым, несмотря на дрожь от слез. Ди достает свой собственный телефон и направляется к женщине с другой собакой.
— Дай мне свой номер, имя и адрес.
Бегунья крепко держит свою собаку, когда та рычит, и перечисляет всю информацию. Когда они заканчивают, бегунья уходит,
Ди что-то ищет в телефоне, затем набирает номер.
— Алло? На мою собаку только что напали, и мне нужно, чтобы кто-нибудь посмотрел на нее, — она на секунду замолкает. — Хорошо, какой адрес? Я сейчас приеду, — она выключает телефон, засовывает его в карман и бежит обратно к нам.
— Ты отвезешь его к ветеринару? — спрашиваю я, когда коричневый пес теребит свое разорванное ухо.
— Да, прямо сейчас. Спасибо за помощь, человек-волк, — она берет поводок в руку и одаривает меня тонкой полуулыбкой, пока ее взгляд не опускается на мою руку, где сквозь мех сочится кровь. Ее рот открывается от ужаса.
— О, черт, — говорит она, хватая меня за руку, чтобы получше рассмотреть. У нее снова текут слезы. — Пожалуйста, пожалуйста, не подавайте на меня в суд.
Я хмуро смотрю на нее.
— Подавать на тебя в суд? Зачем мне подавать на тебя в суд? — я тычу большим пальцем в направлении, куда убежала та женщина. — Я должен подать в суд на нее.
— Пожалуйста, ни на кого не подавайте в суд, — она помогает своей собаке подняться и начинает уходить, но затем останавливается и жестом приглашает меня следовать за ней. Я послушно подчиняюсь.
— Давай, — говорит она. — Я отвезу тебя в больницу сразу после того, как мы доставим Бумера к ветеринару. Ему, вероятно, потребуется наложить швы.
Я выгибаю бровь, глядя на нее.
— Сначала ветеринар? — спрашиваю я шутливым тоном. — Я понял, где нахожусь в пищевой цепочке.
Несмотря на слезы, Ди улыбается.
— Прости. Он просто… он много для меня значит.
Собака все еще издает жалобные звуки, когда петляет через парк к выходу.
— Я понимаю, — говорю я, хотя у меня никогда не было домашнего животного. Ди наклоняет голову, когда мы идем, и прищуривается.
— Я тебя откуда-то знаю? — спрашивает она. — Твой голос кажется знакомым.
Я стараюсь не показывать, что это заставляет меня чувствовать: головокружение и удовольствие. Значит, она хорошо меня помнит, не так ли?
Но я качаю головой.
— Я так не думаю, — говорю я, пытаясь найти что-нибудь, что могло бы ее запутать. — Хотя мне говорили, что на радио есть ди-джей с похожим голосом.
— Должно быть, да, — Ди пожимает плечами, затем продолжает вести меня к своей машине. Я уже знаю, какая это машина, и направляюсь к ней, чтобы открыть дверцу. Она останавливается как вкопанная.
— Как ты узнал, что она моя? — спрашивает она, многозначительно вглядываясь в ряд других припаркованных параллельно тачек.
— Ну, эм, — я думаю, что бы сказать, чтобы не выдать себя. — Ты направлялась прямо к этой. Я подумал, что хочу помочь.