Оплодотворенная человеком-волком
Шрифт:
Я толкаюсь неглубоко, всего несколько раз, чтобы впитать тепло и пульсирующее сжатие. Она скулит и постанывает при каждом ударе, хотя я даю очень мало. Она чувствительная штучка, нужно это запомнить. Я загипнотизирован тем, как широко раскрываются для меня ее нижние губы, эти нежные черные волоски украшают ее безупречными завитками.
Когда я выхожу, она протестующе скулит.
— Почему ты остановился?
Мне нравится, что я уже превратил эту болтливую женщину в месиво.
— Я вернусь, — говорю я ей, затем тянусь за смазкой. Я намазываю лапу, затем провожу ей
— Ах! — вскрикивает она, падая вперед на скамейку.
На этот раз я вхожу глубже, но не настолько, чтобы причинить ей боль. Мне нужно, чтобы она открылась мне, чтобы я мог завязать в ней узел.
Способ убедиться, что сперма останется глубоко. Я оплодотворю ее своим детенышем, без сомнения.
Я снова вхожу в нее, мой путь становится проще благодаря смазке, и больше моего члена исчезает внутри. Она выгибается, и хорошо, что ее ноги пристегнуты. Я сжимаю ее бедра когтями, погружаясь глубже, затем выхожу, затем снова вхожу еще глубже. Мои яйца уже практически дрожат от потребности наполнить ее.
— О, Билл, — говорит она в подушку для лица, так что это приглушает голос. — Это… это так…
Я наклоняюсь, поднося кончик своей морды к ее уху.
— Как?
— Пожалуйста, — в ее голосе слышится удивительное отчаяние. — Еще, пожалуйста, Билл.
О, да. Хотя мне действительно не нравится звучание выбранного мной имени — это было паническое решение.
Я даю ей еще больше, восхищенно наблюдая, как она поглощает меня. Мой узел набухает, две выпуклости по обе стороны от члена пульсируют от потребности освободиться. Я обнимаю ее и впиваюсь когтями в прорезиненное дно скамейки, которое предназначено именно для этого. Я трусь пушистым животом о ее кожу, когда вытаскиваю член, а затем снова вонзаюсь в нее, каждый толчок вызывает стон или вскрик и мягкое сжатие сладкого влагалища.
Абсолютно безупречно. Я делаю все, что в моих силах, чтобы не сорваться сейчас.
— Откройся для меня, — шепчу я, отводя мордой ее волосы в сторону. С этим движением я погружаюсь глубже, так что начало узла начинает проникать внутрь нее. — Впусти это.
Я замедляю скорость, обдумывая каждое движение бедер, все дальше и дальше проникая в ее маленький туннель. Ее крики становятся громче, и она быстро кивает головой.
— Я пытаюсь, — стонет она. — Пожалуйста. Я хочу этого. Дай мне все.
Она настолько безудержна по отношению ко мне, что это заставляет встать дыбом каждый дюйм шерсти, и я проделываю когтями дырки в резине с нижней стороны скамейки. Мои ноги царапают плитку, когда я трахаю ее сильнее, наблюдая, как ее сладкая, растянутая киска раскрывается еще шире для моего узла. Она вся изнывает от желания, розовые губы сияют в ярком свете ламп дневного света, когда я вонзаюсь в нее снова и снова.
— Возьми это, — говорю я, зарываясь носом в ее волосы, чтобы вдохнуть запах. О, черт, она идеальна и все, что я всегда хотел. — Возьми мой узел.
— Да, — стонет она, когда я толкаю его еще сильнее. При каждом
Я подчиняюсь, и при следующем толчке мне удается засунуть в нее всего себя. Она громко вскрикивает, падая вперед на скамейку. Теперь мне нужно устоять, чтобы получить желаемый рычаг воздействия, потому что я собираюсь трахать ее своим узлом до тех пор, пока она не начнет кричать.
Как я так долго сдерживался, понятия не имею.
Я вонзаю в нее весь свой член, затем отклоняю бедра назад, только чтобы снова погрузить его в нее. Каждый раз, когда она выкрикивает мое имя, волосы на гриве и спине встают дыбом.
Как бы я хотел, чтобы это было мое имя.
Я трахаю ее еще быстрее, колотя узлом, и она начинает напрягаться вокруг меня. Теперь я едва могу поместиться внутри, и ее стенки сжаты так сильно, что кажется, член вот-вот выскочит. Она лучше, чем само чистое блаженство.
— О, черт, Билл, — всхлипывает она, и моя грива встает дыбом от того, как сладко и безумно звучит ее голос. — Трахни меня сильнее, человек-волк, п-пожалуйста, я т-так близко…
Я подчиняюсь, трахая ее так, словно от этого зависит вся моя жизнь, сильно сжимая бедра и задницу, чтобы я мог врезаться в нее снова и снова.
Когда она, наконец, кончает, это божественно. Она крепко сжимается и вопит, ее руки сжимают рукояти. Ее ноги затекают, и внезапно мне становится трудно двигаться из-за того, какой напряженной она стала.
Пришло время. Я вдавливаю свой узел в нее так сильно, как только могу, и он проскальзывает через напряженный, набухший канал. Затем он, наконец, оказывается там.
Я издаю мучительный стон, когда позволяю плотине прорваться и вся моя сперма вырывается наружу, больше, чем, я думаю, я когда-либо кончал раньше. Выпуклости узла набухли от прилива крови, и в ближайшее время я ни за что не вытяну это из нее. Края ее блестящей киски сомкнулись вокруг него, почти душа мой член.
— О, — стонет она, внезапно извиваясь, а затем снова сжимается. Мини-оргазм. Ее тело уже хорошо приспособилось к моему. Я глажу ее по спине, когда туман моего собственного оргазма начинает рассеиваться. Но я все еще привязан к ней, и пройдет некоторое время, прежде чем мы сможем расстаться.
— Как это было, моя дорогая? — спрашиваю я немного знойно. Я размыкаю губы и облизываю ее от уха до шеи, она вся дрожит. Ее сладкая киска тоже дрожит вокруг меня.
— Действительно… — она сглатывает, как будто у нее пересохло во рту. — Действительно хорошо, — она чуть-чуть вытягивает шею. — Ты вернешься, Билл?
— Конечно, я вернусь, — говорю я, проводя рукой по ее позвоночнику к круглой попке. — Увидимся через месяц, — я не знаю этого наверняка, но буду надеяться. Хочу понять, верна ли моя догадка о ней или нет — что она может быть для меня чем-то большим, чем какая-то анонимная женщина с отличной задницей, восхитительным стоном и девственной киской.