Ополченец
Шрифт:
— Деньги, Тихоныч, это такая штука, которые можно взять где угодно.
— Не понял?..
— Разберусь, говорю, не парься. Без жалованья не останешься. А! И ещё. Ко мне на днях или раньше человек должен прийти. Здоровенный, патлатый, с бородой. Звать Егором. Запомнил?
— Запомнил, не сомневайтесь. И что делать, ежели он придёт?
— Меня позвать.
— Понял.
* * *
В бане было хорошо. Чисто, жарко, пахло берёзовым веником. На столе стоял кувшин с холодным
За окном уже стемнело, в столовой зажгли свечи. В комнате, которую выделили мне, тоже горела свеча. Я разделся, устроился в кровати поудобнее и открыл сборник охотничьей премудрости.
Это было, как и предполагал, что-то вроде справочника. В оглавлении значились три больших раздела: Твари, Знаки, Амулеты. И куча подразделов в каждом.
Я решил начать с Тварей. Они делились на четыре уровня: Низшие, Срединные, Высшие и Потусторонние. Каждая сопровождалась жутковатым рисунком, описанием и цифрами.
Например:
Крыса
Ну… Похоже на крысу, да. Только, судя по описанию, крысу-переростка. Размером значилось «поболе кошки, поменьше собаки». О многообразии пород тех и других, всяких там мейнкунах и йоркширских терьерах местные ребята узнают ещё не скоро. Эх-х, благословенные времена!
Описание:
«Быстрые, ловкие. Живут стаями. Гнёзда устраивают на околицах деревень, неприметно. Простой человек мимо пройдёт — не заметит. Нападают неожиданно. На малую скотину, детей. Ежели взрослый к ним полезет, отбиваются всею стаею. Атакуют зубами и когтями».
Зубы и когти были изображены на рисунке. Художник постарался от души. Зубы — как бивни, когтям Росомаха из комикса обзавидуется.
«Укус ядовит, для простого человека смертелен».
Себя охотники к простым людям, видимо, не причисляли. От крысиного яда их защищала как собственная сила, так и загадочные амулеты. Это, как я понял, было что-то вроде опций к собственной охотничьей комплектации. Амулеты продавались и покупались, существовало их, судя по толщине раздела, великое множество.
Я вспомнил, с каким пренебрежением отказался от амулетов, предложенных Прохором, Егор, и в этот раздел пока не полез. С опциями будем разбираться позже, мне бы для начала хоть базу собрать. Тем более, что после описания тварей шло самое интересное: цифры.
У крысы значилось:
«Кости — одна или же нуль».
Кости, они же сосуды, в которых обитают родии. То есть, сила. С волкодлака мне перепало три кости. Но волкодлак, как я узнал из справочника, относился уже к Срединным тварям. А Низшие — крысы, жабы и ящеры — располагали единственной костью. Ещё к Низшим тварями относилась кикимора, у той значилось 1–2 кости.
1–2 — это как, интересно? От возраста зависит, что ли? Или от рейтинга? За статус «кикимора года» лишнюю кость в скелет вколачивают?.. Хотя у крыс, вон, вообще 0–1. Ещё непонятнее.
Ладно. Упрёмся — разберёмся.
Каждая из тварей внутри своего отряда делилась на
Родии — родиями, становиться сильным, несомненно, приятно. В то время как становиться богатым ещё и полезно. Кости — это капитал, которым неплохо было бы обзавестись. Наследство графа Давыдова оказалось дутым. И по сути, всё, чем я сейчас располагаю — три серебряных рубля, полученные от Прохора.
Несерьёзно, конечно. Прямо скажем, такой себе капитал. Хотя, справедливости ради, я здесь в дееспособном виде и двух суток не провёл. А тварей по окрестностям шарахается, если верить Егору, хренова тьма. И даже самая распоследняя Низшая носит в себе серебряный рубль.
Как я успел узнать от того же Егора, рубль — сумма не сказать чтобы приличная, но на пару недель проживания на постоялом дворе с обедами хватит. Если не шиковать.
Шиковать я не собирался. Жить на постоялом дворе, впрочем, тоже. Крыша у меня над головой есть, кормят на убой. В бане парят, обстирывают. Свято верят в то, что в усадьбе я появился с единственной целью — порешать все насущные вопросы.
Ну, порешаю, чё. Мне не трудно. Я отложил справочник и задул свечу. Двадцать лет колодой пролежал, наотдыхался — на век вперёд. Тело жаждет движухи. И, кстати, не только её… Я потянулся.
То, что за дверью тихонько перетаптываются, расслышал еще минут пять назад. Погасив свет, подождал немного. Тишина.
Я решил, что ждать мне надоело. Тихо встал, подошёл к двери, и так же тихо её открыл. Встав при этом сбоку — так, чтобы снаружи показалось, будто дверь открылась сама.
В коридоре негромко ойкнули. А потом в комнату шагнула стройная фигурка в ночной рубашке.
Войдя, Маруся заозиралась. В кровати меня не увидела, за дверь заглянуть не сообразила. Хотя и видела в темноте, наверное, не так хорошо, как я. Пробормотала:
— Ваше сиятельство?
— Я здесь, — глухим, низким голосом отозвался из-за двери я. — Дух покойного графа Давыдова! Зачем тревожишь мой покой?
В следующую секунду понял, что перестарался. Маруся сейчас завизжит так, что услышат в деревне Дубки.
Шагнул к девушке, зажал ей ладонью рот. Другой рукой обнял со спины, прижал к себе.
Тело здорового двадцатилетнего парня, за все двадцать лет не обнимавшего девушку ни разу, отозвалось мгновенно. Аппетитным изгибам Маруси бурно обрадовалось.
Маруся эту радость почувствовала. Сначала напряглась под моей рукой — со страху. Решила, видимо, что я и правда дух покойного графа. Дремучесть, суеверия — что с них взять? Им до лампочки Ильича ещё жить да жить. Хотя Маруся оказалась девчонкой не трусливой.
Постояв немного в моих объятиях, рассудила, видимо, что поглаживающая её грудь рука вполне материальна. И то, что упёрлось сзади в ягодицы — тоже не иллюзия. А стало быть, духу принадлежать не может. Маруся расслабилась и сама прильнула ко мне. Я понял, что визжать она передумала. Убрал ладонь, зажимающую рот.