Ополченец
Шрифт:
— Озоруете, ваше сиятельство? — прошептала Маруся.
— Да кто ещё озорует? Ты ведь давно пришла. Почему не заходила?
— Помешать боялась. И тётка Наталья в кладовке возилась, я ждала, пока уйдёт.
— Это правильно, — решил я. — Тётка нам здесь ни к чему.
Маруся улыбнулась. Потянулась губами к моим.
— Секунду, — остановил я. — Важный момент. Ты возраста согласия достигла?
— Чего? — Маруся захлопала длиннющими ресницами.
— Лет, говорю, тебе сколько?
— Восемнадцать. На Пасху исполнилось. Пасха в этом году ранняя, ну да…
— Всё. Подробностей не надо. Восемнадцать — прекрасный возраст.
Марусю я любил со всем двадцатилетним нерастраченным пылом. Надеюсь, что тётка Наталья в кладовку больше не наведывалась. А то много интересного услышала бы.
Глава 8
Упорхнула Маруся на рассвете. А я дрых до тех пор, пока не постучали в дверь. Тётка Наталья интересовалась, в котором часу подавать завтрак.
— В любом, — отозвался я. — Можно даже не спрашивать. Как приготовите, так и приду.
Довольная тетушка усеменила в глубину дома. Я откинул одеяло и встал.
Через минуту в дверь снова постучали.
— Ваше сиятельство? — В комнату просунул голову Тихоныч.
— М? — Я решил проверить тело на вестибулярку. Как раз встал у стены на руки.
— Э-э-э, — глядя на меня, сказал Тихоныч.
— Ну, чего тебе? — Я оторвался от стены и сделал шаг вперёд. На руках, само собой.
Ничего, нормально стою. Не падаю. И мышцы крепкие — хотя подкачать не помешает.
— Там, это… Ожидают вас.
— Кто? — Я уверенно шёл на Тихоныча.
— Ну, вы давеча говорили — мужик придёт патлатый. — Тихоныч попятился. — Зовут Егором. Вот этот самый Егор и пришёл.
— Давно?
— Утром. Восьми не было.
— А чего ж ты молчал?
— Дак, ваше сиятельство почивать изволили. Не смел беспокоить.
— Вот что, Тихоныч. — Я вернулся в исходное положение. Отряхнул руки, подхватил с кресла рубаху. — Не знаю, как у вас тут раньше было заведено. Сейчас, запомни правило номер раз: если я говорю, что кого-то жду, это означает, что позвать меня надо сразу, как только человек появится. Неважно, в какое время. Ночью придёт — значит, ночью разбудить. Ясно?
— Понял, ваше сиятельство. Прощения просим. Более не повторится.
— Где он? — Я дошёл до гостиной, но Егора там не обнаружил.
— На дворе ожидает.
— Почему на дворе? Почему в дом не позвали?
— Дак, мужик же! Куда его — в барский дом?
Я вздохнул.
— Запоминай, Тихоныч, правило номер два. Если хочешь дальше здесь служить, бросай нахер это снобство! Те, кого я жду — ровня мне по умолчанию. И встречать их надо со всем почтением. Неважно, как одеты. На мне самом сейчас из барского — одни сапоги. Так что же, ты и меня в дом не пустишь?
Оставив Тихоныча в гостиной размышлять над сложным вопросом, я вышел на крыльцо. Егора увидел возле каретного сарая.
Он сидел на обрубке бревна, курил трубку и беседовал с Данилой. Я, натягивая на ходу рубаху, подошёл к ним. Протянул руку Егору.
— Здорово. Быстро ты объявился. На управляющего не обижайся, это он не со зла. Смена руководства, брожение в коллективе — сам понимаешь. В следующий раз ждать не заставлю. В дом тебя прямо от ворот проводят.
— Да на что ж обижаться? — удивился Егор. — Нешто мы не соображаем? Сроду нас в господские хоромы не звали. Да нам не больно и надо…
— Это тебя просто тётка Наталья ни разу не угощала, вот и думаешь, что не надо. Идём завтракать.
Я ухватил Егора за рукав и потащил за собой.
— А ты, стало быть, теперь графский наследник?
Егор послушно потопал за мной. Удивлённым он по-прежнему не выглядел. Ну, подумаешь — ещё позавчера за печкой клопов кормил, а теперь графский наследник. Бывает.
— Типа того. Одна фигня — с наследством не попёрло. Штаны приличные купить, и то не на что.
— Это как же так?
— Ну, вот так. У аристократов ещё не то бывает. Интриги, завистники. Инцестные браки, нарушения генетического кода. Идиотия, депрессивные состояния.
— Чего?
— Я говорю — вовремя ты нарисовался, вот чего. Поохотиться бы. Есть чё?
— Да как не быть. Прохор говорит, третьего дня снова мужики приходили с Ярцево. Раньше крысы у них только коз таскали, а недавно девчушку едва не загрызли, старостину дочку. Сам староста и приходил.
— Едва не загрызли? — Информация о тварях, которую изучал вчера, в памяти всплыла мгновенно. — Но ведь крысиный укус для человека смертелен?
Егор посмотрел с уважением.
— Верно говоришь. Кабы не наш Знак, померла бы девчушка. Они уж не первый раз приходят, ярцевские-то. Просят помочь.
— А вы?
— А чего — мы? Думаешь, охота кому была крысиное гнездо ворошить? Знаками помогаем, и то ладно.
— А сколько там обычно крыс? В гнезде?
— По-разному бывает. Когда дюжина, а когда и сотня. В том-то и штука, что чёрт бы его знал, на что напорешься.
— Надо брать, — решил я. — Хорошо бы, конечно, чтобы сотня.
— Это почему?
— Потому что сто рублей больше, чем двенадцать. А мне финансовые проблемы рода Давыдовых надо решать. Я в этом роду, по ходу, единственный адекватный остался. А может, и вообще единственный.
Егор покачал головой:
— Скор ты, однако — с неубитого медведя шкуру делить.
— Ничего. Ты мне, главное, медведя покажи. Со шкурой разберёмся.
Мы вошли в дом.
Завтрак был не менее хорош, чем обед и ужин. Кормила тётка Наталья так, что под конец завтрака, когда подали кофе и свежую сдобу, Егор взмолился: