Оползень
Шрифт:
Книжки оказались самые разные. Много современных романов, но в основном не авангардных, так, всякие надуманные истории; солидная порция английской и французской классики; полка биографий с вкраплениями истории, главным образом Канады. Что больше всего меня поразило, так это куча книг по археологии, по большей части ближневосточной. Да, Клэр Трэнаван, кажется, оригинальная женщина.
Я оставил книги и двинулся дальше по комнате, рассматривая образцы разномастной керамики и скульптуры, на вид относившиеся ко временам Мафусаила, фотографии животных, в основном канадских, набор ружей и пистолетов в
Она сказала за моей спиной:
– Немного напоминает вас, верно?
Я обернулся.
– Я не такой огромный. Он же раз в шесть больше меня.
Она переоделась в хорошо скроенные брюки, купленные, надо думать, в дорогом магазине.
– Я сейчас навещала Джимми. Думаю, с ним все будет в порядке.
– Я ударил ровно настолько, насколько это было необходимо, – сказал я. – Достаточно для того, чтобы научить его, как себя вести. А гнездышко ничего себе.
– Бойд, меня тошнит от ваших слов, – сказала она холодно. – Вообще можете убираться отсюда. Вы грязный человек, если думаете, что я делю это "гнездышко" с Джимми Вейстрендом.
– Ай-ай-ай, – сказал я. – Вы делаете слишком поспешные выводы, Трэнаван. Я имел в виду лишь то, что все это чертовски здорово. Я никак не ожидал все это увидеть в лесу, больше ничего.
Медленно краска сошла с ее щек, и она сказала:
– Извините, если я поняла вас неправильно. Может быть, я излишне нервничаю. Если так, это ваша вина, Бойд.
– Не надо извинений, Трэнаван.
Она вдруг начала смеяться, сначала тихо, потом громче и громче. Я не мог удержаться, последовал за ней, и секунд тридцать мы хохотали, как безумные. Затем она взяла себя в руки.
– Нет, – сказала она, мотая головой, – так не пойдет. Не надо звать меня Трэнаван. Зовите меня лучше Клэр.
– А я – Боб, – сказал я. – Привет, Клэр.
– Привет, Боб.
– Ты знаешь, я в самом деле никак не намекал на твои отношения с Джимми. Он недостаточно мужествен для тебя.
Она погасила улыбку, сложила руки на груди и посмотрела на меня долгим взглядом.
– Боб Бойд, до сих пор я не встречала ни одного человека, общение с которым заставляло бы меня вот так все время вставать на дыбы. Если ты думаешь, что я сужу о людях по тому, каковы они в драке, ты сильно ошибаешься. Вообще тебе надо было стать анестезиологом – стоит тебе открыть рот, как тут же сморозишь что-нибудь. Ладно, ради Бога, помолчи и налей мне чего-нибудь.
Я направился к бару.
– А тебе не следует заимствовать остроты у герцога Эдинбургского. Это выглядит претенциозно. Что будешь пить?
– Виски с водой, пополам. Там есть отличное виски.
Да, виски действительно было отличное – "Айлейский туман". Я с почтением взял бутылку и вспомнил о Хэмише Мак Дугалле – интересно, как давно он не виделся с Клэр Трэнаван? Вслух я этого, конечно, не произнес и решил, как она советовала, помолчать.
Когда я передавал ей стакан, она спросила:
– Сколько времени ты в этих лесах?
– Около двух недель.
– Не хочешь принять горячую ванну?
– Клэр, за это я отдал бы душу. Озерная вода слишком холодна, и часто в ней не пополощешься.
Она показала пальцем:
– Иди в ту дверь, а там – вторая дверь налево. Полотенце ДЛЯ тебя приготовлено.
– Могу я взять с собой виски?
– Конечно.
На ванную стоило посмотреть. Выложенная белым и синим кафелем, она была настолько большая, что здесь можно было бы проводить собрания, если б такая фантазия пришла вам в голову. Сама ванна представляла собой выемку в полу и больше напоминала плавательный бассейн. Из крана лилась горячая вода. Тут же была гора полотенец, каждое величиной с акр.
Пока я отмокал в воде, разные мысли посещали меня. Я думал о том, почему Клэр вспомнила Говарда Маттерсона, когда я заговорил о ее замужестве; о рисунках на этикетках от виски, в особенности того, с острова Айлей; об изгибе шеи Клэр Трэнаван у воротничка рубашки; о человеке, которого я никогда не видел, – Булле Маттерсоне, о том, как он выглядит, о завитке волос за ухом Клэр Трэнаван.
Ни одна из этих мыслей не получила какого-либо завершения, так что я выбрался из ванны, насухо вытерся и допил свое виски. Когда я одевался, до меня донеслись откуда-то из глубины домика – ничего себе домика! – звуки музыки, заглушившие отдаленное ворчание дизельного генератора, и, вернувшись в комнату, я застал Клэр сидящей на полу и слушающей финал Первой симфонии Сибелиуса.
Она подала мне пустой стакан и рукой показала на бар. Я налил нам по новой порции виски и тихо уселся рядом с ней. Музыка кончилась, она зябко поежилась и, глядя через окно на долину, залитую лунным светом, сказала:
– Мне всегда кажется, что эта музыка изображает вот это.
– Финские пейзажи очень напоминают Канаду, – подтвердил я. – Леса, озера.
Она приподняла бровь.
– Ого, лесной кавалер не только галантен, но и образован.
Я улыбнулся.
– У меня и диплом есть.
Она покраснела.
– Прошу прощения. Мне не следовало так говорить. С моей стороны это скверно, да?
– Да ничего, – сказал я, махнув рукой. – А почему ты построила дом здесь?
– Как тебе, наверное, сообщил твой таинственный осведомитель, я ведь выросла в этих краях. Дядя Джон и оставил мне эту землю. Я ее люблю, потому на ней и обосновалась. – Она помедлила. – Кстати, поскольку ты так хорошо информирован обо мне, ты, наверное, знаешь, что он мне, собственно, не родной дядя.
– Да, – сказал я и решил сменить темп. – У меня есть к тебе одно замечание. Ружья и пистолеты нужно чистить почаще.
– Я сейчас ими не пользуюсь. У меня пропало желание убивать животных. Я теперь пристрастилась к фотоохоте.
– Вот такого рода? – спросил я, показывая на крупный план оскаленной пасти медведя. Она кивнула головой, и я сказал:
– Надеюсь, когда ты снимала это ружье было под рукой?
– Я была вне опасности. – Мы погрузились в молчание и долго смотрели на огонь. Потом она спросила:
– Боб, сколько тебе еще осталось работать на Маттерсона?
– Недолго. Я фактически все закончил. Остался лишь кусок Трэнаван. – Я улыбнулся. – Думаю, тут ничего не поделаешь. Владелец – с норовом.