Оползень
Шрифт:
– Какой?
– Контролировать общественное мнение. Он не решается закрыть газету, потому что Форт-Фаррелл растет и кому-нибудь может прийти в голову идея выпускать честную газету, которая будет ему не подвластна. А пока есть "Летописец", он спокоен, потому что для двух газет в городе места нет, это уж точно.
Я кивнул.
– Итак, Трэнаван и Маттерсон, каждый нажил себе состояние. А дальше что?
– А дальше – ничего. Трэнаван был убит, а Маттерсону достались все угодья на корню и с потрохами. Ведь Трэнаванов-то никого не осталось.
– Как не осталось? "Летописец" ведь упоминает некую мисс Трэнаван – племянницу Джона.
– Ты имеешь в виду Клэр, – сказал Мак Дугалл. – Да она в действительности и не племянница, так, седьмая вода на киселе. Двести лет тому назад Трэнаваны были раскидистым деревом, но их восточная ветвь усохла. Насколько я знаю, Клэр сейчас вообще последняя из Трэнаванов в Канаде. Джон случайно встретился с ней в Монреале. Она была сиротой, и он принял в ней участие, считая, что какие-то родственные узы между ними должны существовать. Относился он к ней, как к родной дочери.
– Но она не была его наследницей?
Мак Дугалл покачал головой.
– Нет, формально он ее не удочерил, а возможности как-то доказать родство никакой, кажется, не оказалось. Так что здесь ей ни на что не приходилось рассчитывать.
– Так кому же достался капитал Трэнавана? И как Маттерсон загреб долю Трэнавана в их деле?
Мак Дугалл криво ухмыльнулся.
– Ответы на эти вопросы взаимосвязаны. Согласно завещанию Джона, учреждался фонд для опеки его жены и сына, а весь капитал передавался в собственность Фрэнка по достижении им тридцатилетия. Это было с умом составленное завещание, в нем все оказалось предусмотрено, в том числе, разумеется, и на тот случай, если Джон переживет всех, кого оно так или иначе касается. Тогда фонд должен был быть использован для открытия лесотехнического факультета в Канадском университете.
– Ну и что, его открыли?
– Да. Этот фонд вообще делает хорошее дело. Однако мог бы делать гораздо больше, и чтобы ответить на вопрос, почему, нужно вернуться назад к тысяча девятьсот двадцать девятому году. Именно в это время Трэнаван и Маттерсон осознали тот факт, что они, в сущности, создают империю. Никто из них не хотел, чтобы смерть одного из партнеров положила конец их начинаниям, и они выработали соглашение, по которому, если один умирает, другой имеет преимущественное право приобрести его долю в деле по номинальной цене. Что Маттерсон и сделал.
– Значит, фонд был объединен с владениями Трэнавана, но попечители его были обязаны продать их Маттерсону, если б он захотел воспользоваться своим правом. Я не вижу в этом ничего незаконного.
Мак Дугалл раздраженно прищелкнул языком.
– Не будь наивным, Бойд. – Он стал загибать пальцы. – Во-первых. Эта сделка предусматривала покупку по номинальной цене, и, когда Доннер закончил манипуляции с бухгалтерскими книгами, эта цена каким-то таинственным образом упала. Это одна сторона дела. Во-вторых. Председатель совета попечителей – Уильям Юстус Слоа, он практически у Булла Маттерсона в кармане. Совет попечителей даже то немногое, что оставалось под их контролем, быстренько переинвестировал в Корпорацию Маттерсона, и если кто-то контролирует эти деньги, так это старик Булл. В-третьих. Этому совету потребовалось черт знает сколько времени, чтобы оторвать свою коллективную задницу от кресла и привести в исполнение условия попечительства Открытие лесотехнического факультета затянулось не меньше, чем на четыре года, да и сделано это было, прямо скажем, без большой охоты. Как я слышал, этот факультет сильно нуждается в средствах. В-четвертых. Условия продажи собственности Трэнавана Буллу никогда не оглашались. Я думаю, он должен был прирезать себе где-то от семи до десяти миллионов долларов, но вот совет попечителей вложил в корпорацию только два. В-пятых... Эх, да что я теряю время!
– Значит, вы полагаете, что Булл Маттерсон вроде как украл деньги Трэнавана?
– Не может быть никаких "вроде бы", – рявкнул Мак Дугалл.
– Да, мисс Клэр не повезло, – сказал я.
– Да нет, с ней все не так уж плохо. В завещании оказался пункт, касавшийся ее. Джон оставил ей полмиллиона долларов и порядочный кусок земли. На это Булл наложить лапу не смог. Это не значит, что не пытался.
Я вспомнил тон газетной статьи, в которой содержалось пожелание, чтобы мисс Трэнаван не прерывала свое обучение.
– Сколько ей было, когда погиб Трэнаван?
– Она была девушкой семнадцати лет. Старый Джон послал ее учиться в Швейцарию.
– А кто написал статью в номер от седьмого сентября тысяча девятьсот пятьдесят шестого года?
Мак Дугалл улыбнулся.
– А, значит, ты понял, в чем дело? Ты, оказывается, смышленый парень. Статью написал Джимсон, но, держу пари, под диктовку Маттерсона. Можно или нельзя было помешать совершению сделки, вопрос спорный, тем более, Клэр формально не принадлежала к семье Джона, но Маттерсон решил исключить всякий риск. Он сам полетел в Швейцарию, уговорил Клэр остаться там и подсунул ей ту статью, чтобы показать ей, что люди в Форт-Фаррелле думают так же, как и он. Она знала, что "Летописец" – честная газета, но не могла знать, что Маттерсон подкупил ее сразу же после смерти Трэнавана. Она была семнадцатилетней девушкой, которая ничего не смыслила в делах.
– А в чьем ведении находились полмиллиона долларов до ее совершеннолетия?
– Государственного попечителя, – сказал Мак Дугалл. – В таких случаях это происходит автоматически. Булл попытался как-то вклиниться в это дело, но у него ничего не вышло.
Я прокрутил в уме всю эту неприглядную историю и покачал головой.
– Чего я никак не понимаю, зачем Маттерсону понадобилось так задавить имя Трэнавана? Ему что, надо было что-то скрывать?
– Не знаю, – признался Мак Дугалл. – Я надеялся, что человек, спустя десять лет заинтересовавшийся тем номером "Летописца", сможет мне что-нибудь рассказать. Ведь с того дня и по сей день имя Трэнавана просто-таки вымарано из жизни города. Банк Трэнавана был переименован в Банк Маттерсона, как и любое другое носившее имя Трэнавана предприятие. Он попытался перекрестить и Трэнаван-парк, но тут на его пути стала миссис Давенант, этакая старая боевая лошадь, председатель Форт-Фарреллского исторического общества.
– Да, – сказал я, – если б не это, я бы и не узнал, что Форт-Фаррелл был городом Трэнавана.
– Ну и что из того?
Я не ответил, и Мак Дугалл сказал:
– Он также не мог переименовать Клэр Трэнаван. Думаю, он молил Бога, чтобы она поскорее вышла замуж. Она, кстати, сейчас живет недалеко от города и от души ненавидит Булла Маттерсона.
– Значит, старик еще жив?
– Конечно. Ему сейчас около семидесяти лет, и для своего возраста он еще просто живчик. Да он всегда был довольно буйным жеребцом. Джон Трэнаван еще как-то сдерживал его, но когда тот погиб, Булл как с цепи сорвался. Он влез со своей компанией куда только можно и прямо-таки набросился на город с целью добычи денег. И здесь уж он не гнушался никакими средствами и сейчас не гнушается, если уж на то пошло. А какими лесными угодьями он владеет!
Я перебил его:
– Я думал, что все леса находятся во владении государства.
– В Британской Колумбии девяносто пять процентов земли принадлежит государству, а пять процентов – примерно семь миллионов акров – частным лицам. Буллу принадлежит не менее миллиона акров, а кроме того, он имеет лицензию на лесоповал на двух миллионах акрах государственных земель. Он добывает шестьдесят миллионов кубических футов древесины в год и постоянно переходит границы дозволенного. Правительство этого не любит, поэтому он всегда может ждать крупных неприятностей, но до сих пор ему всегда удавалось выйти сухим из воды. Сейчас он собирается строить собственную гидростанцию, и когда она будет готова, тут-то он окончательно возьмет эту область страны за горло.