Опороченная (Карнавал соблазнов)
Шрифт:
— Лизни.
— Нет. Ох, милостивый Боже, ты бы по крайней мере взял ложку. Совершенно у тебя нет никаких манер.
— Чего нет, того нет. — Он все еще усмехался, и у Идит забилось сердце от такой восхитительной близости. От него пахло лошадью, потом, дымом костра и мужчиной. Но она почему-то не испытывала отвращения, напротив, ее неизъяснимо притягивал этот своеобразный запах. Муж приводил Идит в сильное замешательство, и это ей вовсе не нравилось. А теперь, сбрив усы, он выглядел моложе, менее суровым и восхитительно красивым.
Прижавшись к стене, она покорно, не желая устраивать сцен, лизнула
«Будь осторожна, — молча напомнила она себе, когда все доселе неведомые ей эротические точки на теле внезапно ожили. — Один дьявольски красивый мужчина уже обманул тебя. Этот может растоптать тебя так же, как и Стивен».
Однако Идит не смогла побороть в себе восторг, когда ее язык скользнул по грубой, шершавой коже его пальца. Словно грубость эта напомнила ей о собственной нежной женственности. Она вдруг почувствовала себя грешницей. И не устыдилась. А захотела снова попробовать вкус его кожи.
Ей не следовало этого делать.
Она сделала.
— М-м-м, — простонала она. — Это мед из вишневого цвета.
«Теперь уйди, исчадие ада, пока я не решилась на какую-нибудь глупость. Например, отвела бы волосы с твоего лба. Или провела рукой по твоей мускулистой груди. Или, пресвятая Матерь Божия, уступила бы своей низкой натуре и потянулась, чтобы отведать меда на твоих губах».
— Попробуй еще, — стал настаивать он хриплым голосом. Палец все еще искусительно маячил у ее рта.
— Эйрик, я не…
Он оперся другой рукой о стену над ее головой и наклонился к ней по-грешному близко. Затем бесстыдно засунул ей в рот палец, и Идит ничего не оставалось, как лизать и сосать его, тем более что он то вынимал палец, то засовывал снова. Странно, но почему-то ей вспомнился тот новый для нее поцелуй языков, которому он научил ее в их свадебную ночь. Тот самый, которым она так бесстыдно наслаждалась.
Вскоре она и вовсе забыла про мед, когда двигавшийся палец Эйрика вызвал странные ощущения в других частях ее тела. Груди внезапно набухли. Кровь сгустилась и тяжко хлынула к рукам и ногам и, о Боже, в потаенное место между ног. Ей захотелось обнять его за шею руками и привлечь к себе еще крепче. Еле удержав себя, она обратилась к той крошечной части своего «я», которая еще не до конца поддалась распутству.
Единственным утешением было то, что Эйрик больше не усмехался. Голубые его глаза потемнели, губы полураскрылись, потом сомкнулись. Он смотрел на ее рот, словно голодный человек, внезапно увидевший богатую еду.
Борясь с притяжением его взгляда, Идит пыталась сопротивляться лукавому волшебству мужчины, который смог перевернуть все в ее душе одним только пальцем. Видимо, она превращается в порочную женщину. Ох, конечно же, он не станет целовать ее здесь, на кухне, на глазах у всех. Впрочем, Идит это не волновало. Почему-то, вопреки всем своим самым благим намерениям, она потянулась вверх, возжаждав его губ и чего-то еще неведомого, что, как она смутно догадывалась, принесет ей огромное удовлетворение.
Похотливый смешок Берты, прозвучавший с другой половины кухни, привел их обоих в чувство, однако Эйрик привлек ее к себе, ласково укусил за ухо через вуаль и шелковым голосом прошептал:
— А ты станешь сосать мед с моего языка, сладкая женушка, если я принесу горшочек сегодня ночью в нашу спальню?
Сердце у Идит в панике замерло и пропустило один удар, а по телу пронеслась дрожь наслаждения.
— Может, к тому времени я не буду таким усталым, — тихо и многозначительно произнес он, обнял ее за плечи и подтолкнул перед собой, при этом не удержался и грубо ущипнул за зад. Не успела она отругать его, как он спросил: — Ну как, ты поупражнялась в тех любовных стонах, которым я научил тебя вчера?
Идит возмущенно остановилась, отказываясь идти дальше. Негодующе обернувшись к нему, она изо всех сил толкнула его в грудь руками, чтобы показать свое недовольство.
Не сдвинувшись ни на волосок, он взял ее за руку и потащил из кухни через коридор в зал замка, а по пути оглянулся на нее через плечо и предупредил:
— Лучше уж не раскрывай рта, Идит, особенно когда вокруг столько мух. Ты ведь пахнешь словно горшочек с медом.
Недовольная собой, она закрыла рот, пообещав себе, что впредь постарается держать в руках себя и свои разбушевавшиеся чувства. Впрочем, до сих пор она не научилась сдерживаться и не отзываться даже на его насмешливые уколы. Обаятельный негодяй уже вкрался ей в душу и скоро вовсе лишит покоя своими соблазнами. Нет, этого нельзя допустить.
Но она забыла про свое раздражение, когда Эйрик сказал:
— Я должен поговорить с тобой наедине о Стивене и наших сегодняшних открытиях.
— Стивен! Ох, Матерь Божия! — Идит отругала себя за то, что как-то позабыла про опасность, которая привела ее в Равеншир. Как глупо с ее стороны, что она так расслабилась. Так что же теперь натворил злодей Стивен? По мрачному виду Эйрика она поняла, что, видимо, дело очень скверное.
Когда они прошли в комнату, расположенную сбоку от большого зала, Эйрик рухнул на стул и махнул ей рукой, чтобы она тоже садилась. Только теперь Идит обратила внимание на состояние Эйрика. Он снял панцирь, но по-прежнему оставался в нижней рубахе из толстой материи и тяжелых шерстяных штанах. Его лицо и руки покрывали царапины и кровоподтеки, а также сажа. Сажа?
Идит удивилась:
— Где-то был пожар, верно?
Он кивнул.
— Хижины батраков на севере твоих владений?
Он устало потряс головой и, налив медовой браги в два больших кубка, один протянул ей.
— Нет, — отказалась она, чувствуя себя нехорошо. Медовый запах в замке в соединении с принесенными Эйриком новостями вызвали у нее позывы к тошноте.
Но он сунул кубок ей в руки:
— Пей.
Его голубые глаза пристально изучали ее, но Идит больше не волновало, что он может раскрыть ее обман. В животе у нее все похолодело, сжалось — от сознания вины, ведь это она навлекла бедствия на вассалов Эйрика. И эта вина намного перевешивала ее глупый маскарад.
Угрюмое выражение лица Эйрика испугало ее, а его настоятельное требование, чтобы она выпила тоже… ну, тут напрашивалось лишь одно объяснение. Она сделала большой глоток, едва ощущая вкус жидкости, которая с трудом проходила из-за вставшего в горле кома, а потом быстро допила остальное.
— Соколиное Гнездо?
— Да.
— Как это могло получиться? — воскликнула она. — Я оставила его хорошо защищенным.
Эйрик покачал головой:
— Не крепость. Замок и стены все еще целы.