Опороченная (Карнавал соблазнов)
Шрифт:
— Ты хочешь поцеловать меня, Идит? — прошептал он возле ее губ.
— Нет, — солгала она, все еще пытаясь побороть бушующий огонь, который грозил поглотить и ее, и все ее твердые представления о жизни.
— Тогда отчего же ты так дрожишь?
— От отвращения.
Ее упорство только развеселило его, он потянулся рукой к ее груди и, поддерживая ее снизу ладонью, шершавым большим пальцем пощекотал затвердевший кончик, пока грудь не налилась тяжестью и не затосковала по какому-то завершению, хотя она не могла понять, в чем оно состоит.
Она утопала в волнах неги.
— Тебе сейчас хорошо? — спросил он тихим голосом.
Она не могла говорить, лишь упрямо качала головой.
— Ты лжешь, Идит, — сказал он с понимающей усмешкой. — Твои губы распухли, зовя меня. Твои глаза, твои прекрасные фиалковые глаза горят страстью. А ноги раздвинулись сами собой, чтобы мы соединились.
Ужаснувшись, Идит посмотрела вниз и увидела, что и в самом деле широко расставила ноги, чтобы ближе прильнуть к его бедрам.
— Ох, ох… вот видишь, что ты со мной сделал? Я стала грешной и непристойной.
— Нет, только не непристойной. Ты стала моей женой, — с удовлетворением сказал он, слегка проводя своими губами по ее рту — искушая, дразня, еще сильнее разжигая ее голод. — Скажи мне, что ты хочешь, жена… скажи мне… скажи, — уговаривал он.
— Я хочу твоего поцелуя, и ты прекрасно это знаешь! — воскликнула она в конце концов, сдаваясь.
Удовлетворенный шорох его дыхания смешался с ее дыханием. Он слегка наклонил голову и сложил свои крепкие губы так, чтобы они лучше подошли к ее рту. Ох, несравненное удовольствие его глубокого поцелуя! Когда его язык проскользнул между ее губ, она обняла руками его мощные плечи и неожиданно застонала, желая того, что он давал ей, и еще большего.
Идит никогда и не представляла, что поцелуй может быть таким пьянящим, может обрывать сопротивление женщины лепесток за лепестком. Голова ее кружилась от всех восхитительных ощущений, донимавших ее, окруживших, поглотивших целиком — вкус рта Эйрика, ветерок, доносивший запах сладкого клевера, хриплый звук их неровного дыхания, жужжание шмеля, ощущение длинных пальцев Эйрика, зарывшихся в ее волосы, восхитительный запах нагретой солнцем мужской кожи, конское ржание…
Конское ржание! Идит оторвала губы, и глаза ее широко раскрылись. Взглянув через плечо Эйрика, она увидела, к своему ужасу, что Вилфрид и еще несколько воинов Эйрика сидят верхом на конях неподалеку и с удовольствием глядят на идиотское представление, которое они с Эйриком устроили.
Застыв от ужаса, она попыталась оттолкнуть мужа от себя, сообщив ему приглушенным шепотом:
— Мы тут не одни.
Затуманенные голубые глаза Эйрика были сонными от желания, а губы распухли от их глубокого поцелуя. Ох, Святая Мария, на кого похожа она? На бродяжку, вот на кого.
— Что? — переспросил Эйрик, и дрожь сдерживаемого вожделения пробежала по нему, когда он нежно отвел пряди с ее лица. Глаза были все еще затуманены страстью.
— Тут рядом твои люди, и они глазеют на нас, — проговорила она сдавленным шепотом.
Внезапно встрепенувшись, Эйрик оглянулся через плечо и по-приятельски кивнул им, словно открыто обниматься с женой казалось тут обычным делом.
— Я, видимо, кажусь развратницей в глазах твоих людей. Ох, никогда тебе не прощу, что ты поставил меня в такое положение!
— Правда? — ласково переспросил он. — Лучше уж привыкай к таким ситуациям, потому что мне нравится мысль о распущенной жене. — Он подмигнул ей и бесстыдно ущипнул за зад, а потом хотел повернуться к своим людям.
Она вцепилась в него и не пустила. Он вопросительно поднял бровь:
— Хочешь продолжать?
— Нет, дело не в этом, дурень. Не поворачивайся, или ты опозоришь нас обоих еще больше.
Он без всякого смущения поглядел на свои штаны:
— Ты права.
Он подтолкнул ее вперед перед собой, туда, где Вилфрид и прочие сидели на лошадях, дергая поводья и ухмыляясь от уха до уха.
— Кажется, ты в конце концов научил пчелку, как делать мед, — грубо заметил Сигурд, воин-викинг. Другой зажужжал как пчела где-то сзади.
Идит захотелось провалиться сквозь землю.
Однако Эйрик и его люди забыли про нее тут же, как только Вилфрид с тревогой сообщил Эйрику, что прибежал какой-то батрак и сообщил, что опять забит скот, на этот раз на ферме неподалеку от Равеншира. Идит только сейчас заметила боевого коня Эйрика, которого они привели для него.
— Я подумал, что ты захочешь немедленно проверить все на месте, — закончил свои объяснения Вилфрид и с виноватой улыбкой поглядел на Идит.
— Да, правильно, что ты приехал за мной. Мы немедленно поедем и проверим.
— Ну ладно, тогда я вернусь в замок, — вмешалась Идит нарочито будничным тоном, обрадовавшись, что может сбежать от губительной близости Эйрика и получит возможность восстановить свое пошатнувшееся самообладание.
Однако у ее супруга были другие планы. Эйрик подошел к ней, ведя за собой коня. Слабая, загадочная улыбка приподняла краешки его губ.
— Нет.
— Нет? Что ты имеешь в виду, говоря «нет»? — Ее голос выдал ее, став пронзительным от разочарования.
— Теперь ты не убежишь от меня так просто, жена. Ты отправишься с нами. В любом случае поездка будет приятной. И не бойся за свою безопасность. Я сумею защитить тебя от любого злодея.
«Ха! А кто защитит меня от тебя?»
— Я не могу поехать с тобой, — запротестовала она, потом понизила голос, чтобы не слышали остальные. — Ведь у меня под платьем ничего нет.
— Я знаю, — ответил он и коварно улыбнулся.
«Он знает? Ну конечно же знает, после всех его ощупываний».
— Просто не понимаю, почему Бритта оказалась такой беспечной и принесла мне только верхнее платье. Да к тому же самое мое праздничное, шелковое!
Он ухмыльнулся, словно прекрасно знал, каким было намерение Бритты. Чурбан! Губы ее недовольно надулись.