Опоздавшие
Шрифт:
Брайди не перенесла бы судьбы иных девушек, что разлучались с любимыми на долгие годы, а порой и навеки. Она не хотела ждать писем, Том был нужен рядом. Она любила его безоглядно. Познакомились они год назад на танцах. Когда твердой трезвой походкой в зал вошел аккуратно причесанный рыжий парень в нарядном твидовом пиджаке, многие девушки положили на него глаз, надеясь, что он пригласит их на танец. Брайди подумала, что такой красавец на нее и не глянет. Парень потанцевал с нахальными двойняшками Флаэрти и еще с какой-то девушкой, а потом направился к Брайди и Лиадан О’Каллаган, стоявшим возле чаши для пунша. Брайди решила, он нацелился на рослую смазливую Лиадан, чьи светлые волосы отнюдь не напоминали
Повозкой из Килконли в Туам, потом автобусом до Голуэя, а затем долгая дорога в Дублин, когда, сидя рядышком на жестких вагонных скамьях, они по очереди присматривали за своим багажом. В ее клеенчатой сумке и его перехваченном ремнем чемодане было всё необходимое для начала новой жизни. Ночной паром доставил их из Дублина в Ливерпуль, и вновь они по очереди караулили вещи, бечевкой привязанные к багажной полке, хотя все равно не могли уснуть, чересчур взбудораженные картинами своего будущего. При мысли об открывающихся горизонтах у Брайди екало в животе. Они с Томом сделали то, о чем многие мечтали, но не могли осуществить, – отправились в Америку.
И только одно омрачало ее счастье: они лишены радости, доступной другим.
Отца Макгрори не оказалось на месте, хотя еще не было шести утра, когда они постучали в дверь его дома. Перед отъездом пара хотела обвенчаться. На стук явилась сварливая экономка в ночном чепце; кутаясь в накинутое на плечи одеяло и зевая, она сказала, что ночью за священником прислала повитуха, принимавшая роды. Они никак не ожидали, что не застанут настоятеля дома, хотя заранее не уведомили о визите, боясь, что он сочтет своим долгом оповестить родителей невесты. Отказать в венчании он не мог, поскольку пара была уже взрослая. На днях Брайди исполнилось шестнадцать, и согласия ее родителей не требовалось. И вот экономка миссис Таггарт захлопнула перед ними дверь.
Ужасно, что приходилось вернуться домой, но ничего другого не оставалось. Как пускаться в путь невенчанными? Однако Том ее обнял и сказал:
– Надо ехать, Брайди, иначе билеты пропадут.
Билеты прислал его брат, живший в городе Покипси. Казалось, драгоценные розовые прямоугольники просвечивают сквозь карман Томовой рубашки. Их цена равнялась его двухмесячному жалованью, которое он получал как подмастерье плотника, мистера Долларда. Но если отступить, через двадцать четыре часа они превратятся в никчемные бумажки.
Стараясь не обращать внимания на странную тяжесть в груди, вслед за Томом Брайди спустилась по каменным ступеням крыльца. Густой туман окутывал окрестные поля. Была весна, пора дождей. Уже в двух шагах ничего не разглядеть, но это не страшно. Они выросли на этих улицах и прошли бы здесь даже с закрытыми глазами. Том и Брайди шагали к месту сбора, откуда повозка мистера Макгаллахи доставляла желающих на городскую станцию. Они удивились, услышав колокол, извещавший об отправлении через три минуты. Том нес чемодан и сумку, которую водрузил на голову и придерживал рукой. Брайди рассмеялась: он походил на туземок с иллюстраций в миссионерских книжках. Но так ему было сподручнее. Колокол прозвонил снова. Надо было спешить. Все знали, что повозка отправится раньше времени, если сунуть монетку Макгаллахи. Никто не хотел опоздать на работу – ни мужчины-поденщики, ни женщины, нанимавшиеся служанками, кухарками и прачками. Десятиминутное опоздание каралось штрафом – из жалованья вычитали за час работы.
Скоро и я стану работать, взволнованно думала Брайди. Но только не приходящей служанкой в Листоуэле. Нет, в великом городе Нью-Йорке она получит место в большом доме на улице под названием «Пятая авеню».
Одна девушка, Аделаида, знакомая по монастырским курсам, служила в таком доме и получала хорошее жалованье, отвечая только за глажку. О том она рассказала в письме на тончайшей бумаге. Брайди видела это письмо, ходившее по рукам. На День святого Власия в их церковь набилась уйма народу, поскольку в соседнем приходе вспыхнула чахотка и тамошний храм закрыли. Колонной по трое люди стояли в притворе, ожидая своей очереди пройти к алтарю и получить облатку, так что всем желающим хватило времени ознакомиться с письмом Аделаиды.
Богатые нью-йоркские дамы предпочитают брать в услужение ирландок, писала Аделаида красивым почерком в завитушках, которому монахини обучали курсисток. Ирландки не боятся и не чураются никакой работы. На трезвую голову честны, а еще грамотны и умело распоряжаются деньгами, выдаваемыми на хозяйство, ухитряясь на пенс купить столько, сколько другой купит на фунт. Брайди знала, что в Америке фунтов нет, там доллары. Придется их освоить. Ничего страшного. Деньги она считала хорошо. На уроках счетоводства сестры Джером всегда получала высший балл.
В порту Ливерпуля Брайди обрадовалась, увидев, что Джеральд, старинный школьный друг Тома, сдержал слово и ждет их на причале. Несколько лет назад он уехал из графства Голуэй. Джеральд направлялся в Америку, однако в Ливерпуле сразу нашел работу. Он стал извозчиком, перевозил табак с пароходов в пакгаузы. Хорошая работа позволила ему жениться на местной девушке, у них родился ребенок. У малыша было что-то с ножками, и потому семья не могла уехать в Америку, принимавшую только абсолютно здоровых, о чем еще на пароходах извещали все брошюры и объявления. Если у человека какой-нибудь изъян, его отправят восвояси. У всех были знакомые, с которыми такое произошло. Не так давно семейство Макгивни из Каслмейна отправилось в путь с четырьмя детьми, двумя парами близнецов. Из-за трахомы двух ребятишек, по одному из каждой пары, развернули обратно. И теперь они жили в Листоуэле у тетки, которая, заменив им мать, растила эти ирландские зеркальные отражения единоутробных американцев, обитавших в Нью-Йорке.
Джеральд повел их в небольшое кафе, где его приятель служил официантом. Тот, не дожидаясь просьб, накрыл стол к полднику.
– Поешьте напоследок. – Джеральд аппетитно вгрызся в сэндвич. – Всё, что съедите на пароходе, попросится наружу.
– В смысле? – Брайди прихлебнула чай.
– Едва отплывете, вас начнет выворачивать наизнанку. Так оно со всеми. – Джеральд достал из кармана и катнул через стол какой-то бурый шарик. Брайди, приняв игру, катнула его обратно. Перочинным ножом Джеральд расщепил шарик надвое и подтолкнул половинки к Тому и Брайди. – Это мускатный орех. Как поплывете, положите его под язык. Тошнить-то будет, но все же не так сильно.
Затем Джеральд стал давать советы касательно Америки. Поначалу Брайди слушала его недоверчиво, поскольку сам он там не бывал. Но потом сообразила, что Джеральд знает, о чем говорит, ибо в Ливерпуль прибывали не только отъезжающие, но и те, кто возвращался на родину, изведав тяготы заокеанской жизни.
– Как сойдете на берег, не вздумайте кашлять, – предупредил Джеральд. – Пограничники в штатском выглядывают чахоточных и тифозных. Стоит кашлянуть, и вас отправят назад или запихнут в изолятор.