Оппоненты Европы
Шрифт:
– Так нельзя, – возразил следователь, – это может плохо кончиться. В том числе и из-за вашего оружия. – Он сказал это на фламандском языке, чтобы их не понял Дронго.
– Это мы решим завтра, – сказал комиссар, – позвоните в отель и подтвердите, что мы хотим приехать, чтобы побеседовать с господином Гиттенсом. И еще там наверняка будет и другой пассажир, который был в одном вагоне вместе с ними. Господин Схюрман, гражданин Голландии из Амстердама. Полагаю, что будет правильно, если мы сумеем допросить и его. Но сначала мы переговорим с младшей Ангелушевой.
Через минуту в комнате появилась Марьям Ангелушева. Она подтвердила рассказ своей матери, не добавив ничего нового. Только упрямо не смотрела в сторону Дронго, словно
– В чем дело? Почему она не захотела отвечать на ваш вопрос. И вообще даже не смотрела в вашу сторону.
– Они живут с матерью на четвертом этаже, – пояснил Дронго, – и вчера вечером они видела, что ко мне в комнату входит другая молодая особа. В таких случаях естественное чувство неприязни из-за женского соперничества возникает почти на генетическом уровне. Боюсь, что еще сильнее она будет ненавидеть молодую женщину примерно ее возраста, которая была вчера моей гостьей.
– Обязательно, – согласился следователь, усмехнувшись, – а я не думал, что вы Казанова.
Они уже собирались выходить, когда Дронго получил сообщение на свой айфон о том, что в Интернете появилась новая статья о нем. Он поискал эту статью, не сомневаясь, что ее создателем является Морзоне или его напарник. И почти сразу нашел ее в Интернете. Статья называлась «Почему молчит Дронго?» На этот раз Морзоне превзошел сам себя. В статье явно чувствовался подтекст. Полная нападок и измышлений, она начиналась с того, что сам журналист попытался выяснить, почему столь известный эксперт, который был в стольких переделках и не боялся даже собственных ранений, оказался таким трусом и не высказал в лицо иракскому диктатору все, что ему следовало сказать. Затем шли обвинения в плагиате и некомпетентности. Журналист высмеивал якобы всемирную славу эксперта, указывая, что никто не знает даже настоящего имени этого человека. Дронго передал параметры статьи комиссару ван Лербергу и следователю Кубергеру, чтобы и они могли прочитать этот пасквиль. Почти сразу за статьей начались ядовитые комментарии Рамаса, который утверждал, что все предыдущие расследования Дронго на самом деле выдумки журналистов и недобросовестных авторов, а заслуги эксперта просто ничтожны. Дочитав до конца статью и комментарии, Дронго усмехнулся. Он принципиально никогда не отвечал на подобные выпады, просто не обращая на них внимания. Конечно, Морзоне ждет, что он начнет дискуссию, в которой журналист и его друзья смогу закидать грязью эксперта. Но этого не будет. Статья останется всего лишь гласом вопиющего в пустыне.
– Поедем в отель, – предложил Дронго.
Комиссар согласно кивнул. Уже через полчаса они выехала на машине к отелю, хотя пройти отсюда было совсем недалеко. Дронго обратил внимание, что к отелю стянуты дополнительные силы сотрудников полиции и службы безопасности. Сюда прибыли сразу два министра из Брюсселя, которые прилетели на вертолете.
В самом отеле царили оживление и некоторая сутолока, которая обычно бывает во время крупных международных конференций в любой большой гостинице. В малом конференц-зале собрались ювелиры, которые обсуждали свои профессиональные тайны. Среди гостей были госпожа Броучек и господин Богданов. Его супруга терпеливо ожидала мужа в их номере.
И если здесь была благопристойная тишина, когда слышался только шелест листов и мелодичный звон включенных ноутбуков, то на большой конференции было достаточно шумно и оживленно. Здесь собралось до двухсот человек и почти каждое выступление встречалось эмоциональным гулом либо одобрения, либо негодования. Особенно отличился сидевший в первом ряду Яан Схюрман, который топал ногами, свистел, кричал, размахивал руками, когда выступал кто-то из делегатов, представляющих левый фланг европейского политического сообщества. Сидевший в президиуме Гиттенс все время неодобрительно качал головой. Нужно было заканчивать этот балаган. Наконец объявили перерыв и все потянулись в коридор, где можно было получить чашку кофе и сэндвич. Комиссар подошел к Гиттенсу и попросил его уделить им немного времени. Следователь в это время договаривался с портье, чтобы им открыли для беседы одну из комнат. Он не забыл пригласить с собой и Дронго. Еще через минуту они вчетвером, вместе с Гиттенсом, находились в этой комнате. Всем четверым принесли кофе, и двери захлопнулись. Гиттенс обвел взглядом троих мужчин, которые приехали сюда его допрашивать.
– Давайте ваши вопросы, – попросил он, – и не молчите. У нас не так много времени.
Глава 11
Следователь осторожно покашлял. Было заметно, что в присутствии столь важного чиновника он теряет часть своего апломба, понимая, как важно оставить хорошее впечатление…
– Простите, что мы вас побеспокоили, герр Гиттенс, – начал он на фламандском, понимая, что к депутату, избранному в Европарламент от северной Бельгии, лучше обращаться именно на этом языке, – но нам просто необходимо было с вами переговорить.
– Это я уже понял, – кивнул еврокомиссар, – вы должны учесть, что у меня не так много времени на разговор с вами. Скоро закончится перерыв, и я буду председательствовать на следующем заседании.
Дронго не понимал, о чем они говорят, и мог лишь догадываться. А комиссар, усевшийся рядом, и не думал ему помогать.
– Вы давно знакомы с погибшим турецким дипломатом? – спросил Кубергер.
– Достаточно давно. Уже около двух лет.
– Он часто приезжал в Бельгию?
– Разумеется. И в Брюссель, и в Страсбург. Он главный переговорщик по вступлению Турции в Евросоюз. Нынешний премьер-министр Турции ему очень доверял. За эти годы у нас сложились очень тесные, доверительные личные отношения. К сожалению, все это закончилось такой трагедией.
– У него не было личных врагов в нашей стране?
– Полагаю, что нет. Он был дипломат, а не мафиози, – усмехнулся Гиттенс.
– Почему вы выехали в Брюгге без обычной охраны?
– Мы часто так ездим, – пояснил еврокомиссар, – это удобно и быстро. Из Брюсселя в Страсбург и обратно. В последнее время процедура досмотра в аэропортах стала достаточно сложной, уходит много времени. А к поездам можно прибывать за несколько минут до отбытия. К тому же мы, еврокомиссары и члены делегации, обычно не имеем охраны. Это сейчас учредители конференции решили, что мне нужен один из их сотрудников службы безопасности, которого они приставили ко мне.
Дронго подумал, что его могли бы и не звать. Он все равно не понимал, о чем говорят следователь и еврокомиссар. Сидевший рядом ван Лерберг деликатно молчал, не вмешиваясь в разговор. И тоже не стремился переводить…
– Вы никого не видели? – спросил все же следователь.
– Я уже говорил вам, что запомнил только тех, кто был в нашем вагоне. И больше никого. Мы спустились вниз, когда я поднялся наверх за документами, и в этот момент услышал женский крик. Очевидно, за эти несколько секунд там появился убийца, который успел сделать два выстрела. Но я не представляю, кто и зачем мог это сделать.
– Понимаю, – Кубергер взглянул на комиссара полиции, – у вас есть вопросы?
– Нет, – ответил ван Лерберг, – но думаю, что вопросы могут появиться у господина эксперта, который вчера чудом избежал смерти.
– Я об этом уже слышал, – сказал Гиттенс, – неприятное событие. Но нужно еще во всем разобраться и необязательно связывать это нападение с убийством турецкого дипломата.
– Убийца попал в официантку, которая сейчас в больнице, – добавил следователь.
Гиттенс резко обернулся к Дронго.