Оппоненты Европы

Абдуллаев Чингиз Акифович

– Спасибо, – кивнул следователь Дронго, – кажется, нам вместе удалось ее остановить.

Он поспешил к своим подчиненным.

– Это действительно настоящая трагедия, – услышал Дронго за своей спиной негромкий голос и обернулся. Рядом стоял невысокий полный незнакомец, который сочувственно глядел на разрушения. У него были редкие волосы, большой лоб, живые подвижные глаза и румяные щеки.

– Аарон Шайнерт, – представился неизвестный, – я работаю в ювелирном доме Зингермана в Амстердаме.

– Очень приятно, – кивнул Дронго в ответ, –

а я эксперт. Меня обычно называют… – Он не договорил.

– Я знаю, – сказал Шайнерт, улыбнувшись, – вы тот самый эксперт, который работал с нашими представителями в Кейптауне.

– Вы были на встрече ювелиров?

– Да. Но у нас никто не пострадал. Нас вовремя эвакуировали, – пояснил Шайнерт, протягивая визитную карточку.

– Значит, вам повезло больше, чем этим, – показал Дронго на раненых, которых выносили из разрушенного зала. Он положил карточку ювелира в карман.

– Да, – согласился Шайнерт.

– Ты готов заниматься делами всех проживающих в отеле, – вздохнула Мадлен, взяв за руку Дронго, – мистер Шайнерт был вместе со мной на нашей встрече. Может наконец ты обратишь внимание и на меня?

Он повернулся к ней.

– Больше я не сбегу, – твердо сказала она, – если ты сейчас решишь подняться к себе в номер.

Глава 13

Он замер, помолчал. Она неправильно поняла его молчание.

– Не хочешь подниматься? Ты обиделся на меня за мое вчерашнее поведение? За мое бегство?

– Глупости, – сказал Дронго, – я думаю о том, что мне нужно остаться здесь. И попытаться помочь полиции разобраться, что именно здесь произошло.

– Ты считаешь, что они не смогут сами разобраться?

– Возможно, смогут. Но я эксперт как раз по вопросам преступности. И просто обязан попытаться помочь им. Будет правильно, если вы… ты… поднимешься в свой номер. И останешься там, пока я не позвоню.

– Возможно, ты прав, – согласилась Мадлен, – но я хотела подождать у тебя.

– Возьми мой ключ, – предложил Дронго, – можешь подождать в моем номере.

– Сначала зайду к себе, а потом подожду у тебя, – сказала Мадлен, забирая магнитную карточку-ключ, – мне кажется, тебе труднее перейти на «ты», чем мне.

– Видимо, да, – согласился Дронго.

Она взяла карточку и, повернувшись, пошла к кабине лифта. Вокруг суетились люди. Дронго подошел к комиссару. Тот отдавал указания своим сотрудникам.

– Больше убитых нет, – сказал он, обращаясь к эксперту, – видимо, взрыв был не такой разрушительной силы, как мы вначале предполагали. Хотя некоторые раненые в очень тяжелом положении.

– Записи с камер наблюдения уже просмотрели? – поинтересовался Дронго.

– Пока нет. Но их уже изъяли.

– Если не будет чужих, то на вашем месте я бы более внимательно допросил Схюрмана.

– Почему именно его? – спросил комиссар. – Вы подозреваете, что это сделал он?

– Пока не подозреваю. Но он слишком убежденный националист, чтобы не замечать его взглядов. Он считает бесполезной саму

идею обсуждения возможности приема Турции в европейскую семью. Националист с подобными взглядами вполне мог попытаться сорвать конференцию, сначала убрать дипломата и устроить взрыв в отеле. Хотя он настолько откровенно говорит об этом, что вряд ли стал бы лично устраивать нечто подобное. Но его взгляды важны тем, что он выражает интересы определенной части правых политиков. Именно поэтому я бы обратил внимание и на его взгляды, и на его союзников.

– Его не было в зале в момент взрыва, – задумчиво проговорил комиссар, – он успел выйти отсюда. Но мы обязательно проверим ваши слова.

– Погибших опознали?

– Да, всех восьмерых. Я понял, о чем вы спрашиваете. Среди убитых и раненых нет посторонних, мы проверили это в первую очередь.

К ним подошли журналисты. Среди них были Морзоне и Хмайн, а также несколько журналистов, которые были аккредитованы на этой конференции. Их интересовало мнение ван Лерберга о случившемся. Морзоне, пользуясь тем, что комиссар полиции стоял рядом, даже шагнул к Дронго.

– Уже помогаете комиссару в его поисках истины? – спросил журналист. – Нашим читателям будет интересно узнать о ваших методах расследования.

– Ваши попытки вывести меня из состояния равновесия закончатся тем, что я просто выброшу вас из отеля, – устало предупредил Дронго.

– Вам не понравилась моя статья? – торжествующе спросил Морзоне.

– Мне не нравитесь лично вы и ваш друг, – пояснил Дронго, – а статья глупая. Обвинять меня, что девятнадцать лет назад, находясь в Ираке, я что-то не сказал Саддаму, по-моему, абсолютная глупость. Или провокация. Можете сами квалифицировать свой выпад, мне лично все равно.

– Значит, моя статья вас достала, – решил Морзоне.

– Не совсем. Мне лично абсолютно все равно, что вы напишете обо мне. Но, когда вы пытаетесь заодно опорочить и других людей, мне бывает неприятно.

Морзоне не стал спорить. Вместе с другими журналистами они обступили комиссара, чтобы начать импровизированную пресс-конференцию. Было известно, что из Брюсселя сюда уже выехала целая бригада журналистов из нескольких телекомпаний, чтобы освещать все события непосредственно на месте. Дронго вошел в развороченный зал. Перевернутые кресла, разорванный стол, пятна крови, куски одежды, выбитые оконные рамы, битое стекло на полу.

В помещении уже работали несколько человек, среди которых был и следователь Кубергер. Дронго подошел к нему.

– Есть что-то конкретное?

– Обычная бомба под столом, – зло произнес следователь, – никто ничего не видел. Но все вспоминают, что в зале посторонних практически не было. А охрана этого мероприятия была поручена не только службе безопасности отеля, но и сотрудникам местной полиции. И здесь тоже все было в порядке. Просто какая-то непонятная загадка. В зал конференции никто из посторонних не входил, они уверяют, что пропускали туда строго по пропускам и приглашениям.