Оппозиция
Шрифт:
Данил встаёт. Он уже знает, чем закончится этот разговор.
Он встаёт и идёт к себе в комнату.
Отец Олега был совсем не такой, как отец Данила. Так же, как и Данил - не такой как Олег.
Но они были похожи - как похожи Данил и Олег.
Они учились в школе вместе. И были как все. Потом поступили в институты. Отец Данилы - на инженера. Отец Олега - на учителя физики. Потом - работа. Отец Данилы - на Станколит, отец Олега - нет, в школе он никогда не работал. Сразу занялся предпринимательством, как сейчас
Потом родился Данил.
И многое стало не нужно. И литейный цех, и джинсы.
Но появился бизнес.
И отец Олега открыл первый фитнес-клуб. Качалку.
И вокруг этого "фитнес-клуба" в то время ходили легенды. И что отец Олега с помощью тех же качков разобрался с прежним хозяином. И что в этой качалке идут подпольные бои без правил. И что за клубом часто находят тела, которые уже невозможно опознать. Много всего.
Сейчас бы это называли - бизнес. Но тогда это казалось чем-то страшным и незаконным. Поэтому кличка "бандит" навсегда осталась за отцом Олега.
Хотя сейчас его отец - это пузатый солидный мужик, с машиной, квартирой и кучей репетиторов для сына.
А отцу Данилы повезло меньше.
Он тоже занялся модным тогда бизнесом - ремонтами.
Тогда только стали появляться новые дома, двухэтажные квартиры, отдельные участки. И отец стал делать "евро". Платили долларами.
Но бизнес есть бизнес. Пришли ребята из качалки. Возможно, качалки отца Олега - а платить никому не хотелось. Бизнеса не стало. Пришлось работать не в Москве. Но и денег стали платить тоже не как в Москве.
– Ну спроси ты у Олега, - опять просит мама.
– Мне помощь этого бандита не нужна, - кричит Данил через дверь.
– Да чем Олег бандит? Он умный. Подсказал бы. Он же хорошо учится.
– Ещё бы. Столько репетиторов.
– Ну и что. В институте не спросят - сколько у тебя было репетиторов.
С этим было не поспорить.
И Данил не спорит. Только злится:
– Ладно. Всё.
У отца были такие сильные руки, сильнее, чем у любого качка из "фитнес-клуба". Данил в детстве мог висеть на них - и мышцы всё равно не сгибались.
Отец родился и вырос в этом же районе, что и Данила, но район тогда был совсем другой.
В советское время - промышленный район рабочей молодёжи. Завод "Борец", комбинат твёрдых сплавов, "Станколит", где позже работал отец. Вечерние школы, танцы, рабочие специальности, которые сейчас кажутся дикими - "из прошлого века".
Потом - 90-е - типичный спальный район Москвы. Подвалы-клубы, улицы, ларьки, качалка, которую держал отец Олега. Железная дорога. Метро ещё не было.
Теперь - нулевые. Построили метро, огромный торговый центр Райкин-плаза, новые дома.
Данил любит смотреть на этот сверкающий торговый центр. Из окон своего дома - и из окон дома Оли, когда приходит к ней. Этот торговый центр стеной разделяет их дома - дом Данилы по одну сторону, дом Оли - по другую.
Мама идёт в комнату Данила.
– А что это?
– в руках листовки.
Но Данил уже злится. Злиться он начинает быстро - в отца.
– Листовки. Друг дал.
– Какой друг? Артём?
– Нет, не Артём. Другой.
– А кто? Олег?
– Нет.
– А кто?
– Ты не знаешь.
– И что ты с ними делаешь?
– Ничего. Храню.
Данил обернулся. Мама стоит в дверях - невысокая, худая. Белые длинные локоны падают вниз. Она очень красивая на старых фотографиях. Данил видел. И сейчас красивая. Если бы не эта немодная блузка.
Мама внимательно смотрит на Данилу.
– Ты что...
– она ищет слово, - скинхед?
Данил разозлился ещё больше.
– Какой ещё скинхед?!
– А кто?
– Я же сказал - друг дал.
– Ты что, наркоман?
– Мам, ну ты чё! Конечно, нет. Ну какой наркоман?
– Тогда что? Куда ты ездишь? Где бываешь? С кем?
– Ну я же говорю - в институт ездил.
– Я звонила в институт. Нет у них такой программы. И курсы все платные.
Данил сел. Он не мог представить, что мама догадается позвонить туда.
Мама так и стоит в дверях.
– Значит, нет никакого института. И курсов нет. Только это, - она посмотрела на листовки.
Они выпали у неё из рук и рассыпались по полу.
– Ты что, из этих? Которые на митингах?
Для мамы это, видимо, было самое страшное. Хуже, чем скинхед или наркоман.
– Может быть, - сказал Данил.
– А что в этом плохого? А, - он махнул рукой, - ты не поймёшь.
– Я никогда у тебя ничего не понимаю. Никогда мне ничего не рассказываешь. Как отец. Уехал - и всё. Полгода нет. А где, с кем - "ты не поймёшь". Он знаешь, что мне говорил. "Если помру, тебе скажут". И ты также? Мне скажут?
– Мам, ну не надо. Ну никто не умрёт. Всё будет нормально. Ну подумаешь, листовки раздал. Ну никто даже не видел.
– Но зачем тогда?
Данил сжал руки в кулаки и сказал, отчеканивая слова то, что пытался сформулировать уже давно:
– Я не хочу так жить.
– Как - так?
– Жить и постоянно бороться. Вкалывать за копейки на какого-нибудь богача. Как отец. Пока кто-то будет воровать и жить хорошо. И как Артём - не хочу. И нечестно жить тоже не хочу. И как Олег - не хочу.
– А как хочешь?
– Хочу, чтобы все были равны. Чтобы у всех всё было одинаковое. Чтобы один не жил вот здесь, - он развёл руками, - а другой - там, - он показал куда-то за окно, - чтобы все жили одинаково.