Оправдай мою ложь
Шрифт:
– Это Татьяна? – он зачем-то решил уточнить, а по большому счету просто тянул время, чтобы побыть с нею подольше.
Она кивнула.
– И что, много получаете?
Наташу вопрос слегка удивил, но она только пожала плечами.
– На жизнь хватает. Число клиентов последнее время стало увеличиваться, иногда в офисы приглашают перед праздником, на свадьбы зовут. Удобно, когда стилисты приезжают и выполняют все услуги на дому: прическа, макияж, маникюр… Быть красивой сейчас стало модно. Машина сильно выручает, когда заказов много, как вчера…
– Ну, это я уже понял. Вы из-за меня без машины остались…
– Ничего страшного, на общественном транспорте покатаемся. Завтра всего три адреса, справимся… Поздно уже. Спасибо вам еще раз. Я пойду…
Он вспомнил о сумке. Быстро вышел из машины, открыл багажник.
– Давайте хоть до подъезда донесу. Тяжесть ведь какая!
– Ничего, я привыкла. Спасибо. До свидания. Всего хорошего.
– До свидания, Наташа.
Она уверенной походкой направилась к дому, а он загадал: если обернется, встретятся еще раз. Не обернулась…
В квартиру вошел уже после девяти. Во всех комнатах горел свет. На кухне сидела Лариса, допивала коньяк.
– Ого! Какой сегодня повод? – муж присел за стол, жена молча поставила на плиту чайник.
Она весь вечер думала с чего начать разговор. Решила сразу давить на жалость.
– Меня директриса сегодня на ковёр вызывала.
Поставила перед мужем хрустальную рюмку, плеснула коньяка, доверху. Он пить не стал, положил на тарелку лист салата, огурец, куриную отбивную.
– Грамоту вручила? Или премией осчастливила? – его поддевка Ларису не задела. Она только горько усмехнулась, уселась напротив и полупьяными глазами уставилась на мужа.
– Уволить меня хочет. Знаешь, за что?
Он кивнул головой, тщательно пережевывая мясо.
– За то, что дети, эти дебилы, учиться не хотят, а родители на меня жалобу накатали.
– Ну и уходи. Будешь дома сидеть, репетиторством можешь заняться. К Лёвушке в Москву съездишь. Найдешь занятие по душе…
Его спокойный тон и явное равнодушие к ее проблеме Ларисе не понравились. Она поправила над глазами челочку, разровняла рукой салфетку и более ласковым голосом попросила:
– Ты говорил, у тебя в нашем районо хороший знакомый работает… Может, его попросить…
Она не успела договорить, муж отбросил вилку, та со звоном упала на пол. Лариса вздрогнула.
– Зачем? Объясни мне, зачем я должен дергать людей, о чем-то их просить! Ради чего, Лариса? Ты детей не любишь, зачем тогда в школе работаешь, объясни мне, зачем? Ты и работу свою презираешь и людей, с которыми столько лет проработала! Скажи мне, ты хоть кого-нибудь любишь в своей жизни? Хоть кого-нибудь!
В след за вилкой на пол полетела и тарелка. Он орал. Первый раз в жизни он на нее орал! Всю свою скопившуюся злость последних дней он выплескивал на нее, и ему становилось легче. Если бы он мог ее ударить, то в этот момент избил бы до потери сознания. Но рукоприкладством никогда не занимался, и даже в мыслях такого не держал. Но сегодня руки сами почему-то сильно зачесались, и Михаил вышел в коридор. Лариса бежала за ним, рыдая навзрыд и размазывая по щекам черную тушь, пыталась оправдаться.
Он надел легкую куртку, зашнуровал кроссовки.
– Свои проблемы будешь решать сама, – его сдержанный и на удивление спокойный голос отрезвил ее сразу. Она прекратила рыдать и судорожно икнула.
До Ларисы стали медленно доходить его слова. Она икнула еще раз и зажала ладонью рот.
– Я дам тебе телефон Дмитрия Алексеевича, звони ему сама и проблемы свои решай сама. Поняла?
Она быстро закивала головой, соглашаясь на всё. В ее глазах был животный страх, неподдельный ужас, ожидание какой-то неминуемой катастрофы. Он заметил это. А еще в ее глазах заблестела ложь. Раньше он ее не замечал или не хотел замечать. Но теперь часть этой лжи была ему известна. Он не испытывал к ней сострадания и не хотел проявлять какого-то участия, в этот момент она вызывала в нем только жалость. Боже мой, какая же она сейчас жалкая и… неприятная.
Он открыл дверь, стоял уже на пороге.
– Тебе что, колец было мало? Цепочек не хватало?
От этих слов у жены вытянулось лицо и прошла икота. Она так и осталась стоять с открытым ртом, пока он спускался по лестнице.
Михаил решил обойтись без пробежки. На улице было сыро, моросил мелкий дождь. Накинув на голову капюшон, он постоял возле подъезда, решая, в какую сторону податься: налево, направо. Решил спуститься в подземную парковку и посидеть в машине, послушать музыку. Домой идти не хотелось. Он вернется позже, когда жена будет уже спать.
В машине настроил любимую волну, удобно отклонил кресло и от усталости закрыл глаза. В салоне еще стоял тонкий, едва уловимый, аромат Наташиных духов. В кармане завибрировал телефон. Что опять?
– Да, – ответил, не глядя.
– Отец, привет. Это я!
Бодрый голос сына вернул его к действительности.
– Ого! Прям неожиданный поворот, – не сдержался Михаил от удивления. – Что случилось?
– Почему сразу – случилось! – Лёва интонацию не поменял, значит, не обиделся.
– Да потому, сын, что ты со своими проблемами сначала маме звонишь, а у меня потом только деньги просишь.
– Нет, отец, денег просить не буду. Я теперь ближайший год полностью на гособеспечении. У тебя и копейки не попрошу.
– Что так? – Михаил не совсем улавливал нить разговора.
– В армию ухожу. Долг родине отдавать, – бодро неслось из трубки.
Повисла долгая пауза.
– Па-ап, ты где? С тобой всё в порядке?
– В порядке! Сессию не сдал, я так понимаю, – голос его стал жестче. Левая рука ритмично постукивала по кожаному рулю.
– Если тебе интересно, могу рассказать. Только без крика и ругани, договорились?.. Пап?
Криков и ругани у него сегодня было достаточно. Интересно, какие доводы приготовил Лёвушка на этот раз?
– Давай, валяй.
– Учиться пока не хочу, – сын начал с главного. – Себя в профессии не вижу. А чего хочу, пока тоже не знаю. Как тебе такой поворот?
– Да нормальный поворот, – отозвался отец. – Я в твои годы тоже мало чего хотел, но родители настояли, чтобы учился. Как видишь, мне это в жизни пригодилось.
– А я хочу всего сам добиться, понимаешь? Без ваших связей, подсказок, поучений. Могу я хоть что-то в своей жизни решить сам?