Опричник Его Величества
Шрифт:
Не совсем то, что я имею на данный момент, но три Дара вместо одного — это уже что-то напоминает. К тому же, в тексте никак не конкретизировалось, какие именно чудеса Спаситель будет совершать. Так что имелось поле для интерпретаций.
Что меня не устраивало — это основная цель Мессии. Уничтожение не только нежити, но и магии вообще. Явно это было написано для народа, и аристократы всерьёз не желали этого, ведь именно на магии держалось их могущество. Так что это равенство, конечно, было сказочкой для простолюдинов. Я, во всяком случае, избавляться от магии не планировал. Да и не мог этого сделать, даже если б захотел. Едва ли это вообще возможно. Мир насквозь пропитан ею. Точка бифуркации давно пройдена, и возврата к прежнему устройству не будет.
Так что следовало идею равенства сделать популярной как среди обычных людей, так и среди дворян. Угодить и нашим, и вашим.
Поразмыслив, я решил, что нужно просто развернуть уже существующий постулат ровно наоборот: вместо искоренения магии — магия для всех! Это не вызовет отторжения у аристократов, которые всё равно не поверят в то, что подобное возможно, и воодушевит простолюдинов.
Также я записал, что нужно внедрить идею воскрешения, или перерождения и сиротства. Поданные по отдельности и собранные затем воедино, они дадут практически точные портрет маркиза Скуратова.
Сделанные пометки я прихватил с собой и запер во фрактальном сейфе. Непосвящённые не должны видеть их даже мельком. Эта долгосрочная операция слишком важна и нельзя, чтобы кто-то посторонний узнал о ней. Если слухи о том, что я собираюсь выдать себя за Мессию, просочатся, это поставит крест на всём плане. И совершенно точно настроит против меня церковь империи. А недооценивать её силу убеждения масс было бы безумием.
Глава 39
Хвостовы начали переброску войск ночью, как я и думал. Их отряды покидали удел частями, по одному, сильно растягиваясь, чтобы затруднить артобстрел. И, наверное, здорово удивлялись, что по ним не стреляют.
Мы с Пешковыми и Шуваловой находились на донжоне, с которого им предстояло создать иллюзию. Они держались за руки, настраивая энергетический контур. Для этого требовалась сосредоточенность, так что в башне царила тишина. Я ждал звонка от Свечкина, который должен был сообщить о том, что все войска, выделенные для атаки, покинули удел Серых и движутся через нейтральные территории в нашу сторону. Время тянулось медленно, однако я не испытывал нетерпения. Всё должно сработать по плану, и волноваться не из-за чего. Да и смысла нет.
Дальнобои ждали своего часа. Их расчёты — тоже. Зажигательные снаряды, боеприпасы с отравляющими газами, обычные — всё было запасено в достаточном количестве. Главное, чтобы Пешковы и Шувалова справились.
Наконец, раздался сигнал. Я тут же снял трубку.
— Слушаю.
— Ваше Сиятельство, кажется, все войска покинули удел, — проговорил начальник разведки. — Движения на территории Хвостовых не наблюдается. Авиация тоже вылетела.
— Хорошо, — ответил я и повесил трубку.
Затем повернулся к Шуваловой и девчонкам.
— Пора? — спросила княгиня.
— Да. Самое время.
— Арина, Глаша, начинаем.
Закрыв глаза, троица замерла, словно скульптурная группа. Прошло минуты три, когда Шувалова заговорила, не открывая глаз:
— Иллюзия создана. Гули появились из леса и направляются к городской стене.
Эй, жаль, отсюда этого было не увидеть!
Я ничего не ответил. Теперь нужно было дождаться нового звонка от Свечкина.
Он раздался спустя минут десять.
— Ваше Сиятельство, войска Хвостовых разворачиваются.
— Как только они войдут в межевые ворота, сообщите.
— Слушаюсь!
Пришлось подождать ещё. Я поглядывал на Пешковых и Шувалову: хватит ли у них сил поддерживать столь большую иллюзию так долго?
Наконец, Свечкин позвонил в третий раз.
— Господин маркиз, птичка в гнезде.
— Вас понял.
Тут же отключившись, я набрал Андронову.
— Генерал, приступайте.
— Слушаюсь, Ваше Сиятельство.
Через минуту ночное небо над уделом осветилось залпами орудий. Всё, что мы припасли, отправилось прямиком в земли Хвостовых, причём ложиться должно было вдоль дорог, по которым двигалась их армия. Кучно, торопясь на защиту марки от гулей.
Туда же устремились дроны и беспилотники.
С аэродромов поднялась авиация, которой предстояло бить не только по вертолётам, истребителям и бомбардировщикам противника, но и по наземной технике.
В общем, я бросил в бой почти всё, что было. Чтобы одним решительным ударом лишить Хвостовых наступательной возможности.
Вой, грохот, вспышки, гудение самолётов и стрёкот коптеров — всё вмешалось в какофонию и светопредставление. И мне не было видно ничего, что происходило на вражеской территории. Правда, я получал сообщения от наблюдателей из числа разведки. Судя по ним, план работал идеально: снаряды поражали колонны противника, распространяя пламя и удушающие вещества. Когда командиры сообразили отдать приказы рассредоточиться по улицам, было уже поздно: территория вокруг межевых ворот была затянута облаками ядовитых газов, проходы заблокированы уничтоженной техникой.
Единственное, что не пригодилось — гули. Но, наверное, оно и к лучшему. Приберегу их на всякий случай: вдруг кому-нибудь ещё захочется вторгнуться в мои земли.
Несмотря на работу ПВО и, вероятно, усилия магов-телекинетиков, большая часть огромного количества снарядов попадала в цель. А войска, находящиеся на границе, были при этом связаны уверенностью в том, что им вот-вот придётся защищать город от нашествия гулей. Да и что бы они сделали? Разве что сами попали бы под обстрел, если б подошли.
В общем, это было самым настоящим истреблением. Бойней, в которой большая часть армии Хвостовых оказалась перемолота артиллерией и авиацией.
Продолжалась она почти час — пока наблюдатели не сообщили о том, что снаряды уже ложатся вхолостую, ибо противник либо уничтожен, либо разбежался. Тогда я отдал приказ прекратить стрельбу. Посыпались донесения о потерях, об оставшихся боеприпасах, о дислокации дальнобоев и возвращении авиации.
К тому времени Пешковы и Шувалова давно свернули иллюзию и отправились отдыхать. Слугам пришлось их проводить, ибо они едва держались на ногах. Я остался в башне один дожидаться окончания артобстрела и донесений о результатах операции.