Опричник. Том 2
Шрифт:
Гул в зале, стихший было во время нашей беседы со шляхтичем, вновь наполнил помещение, но от былого спокойствия и вальяжности присутствующих не осталось и следа. Нет, гости не стали возмущаться или в голос обсуждать происшедшее. Они по-прежнему неторопливо перемещались по залу, беседовали и угощались закусками, расставленными на фуршетных столах, но повисшее в помещении напряжение нет-нет да прорывалось, то в слишком порывистых жестах иных господ, то в натужных смешках в ответ на шутки записных остряков, то в излишне резких движениях вееров в руках
О да, несмотря на то, что на приёме практически не было светских «пустоцветов», подавляющее большинство гостей, тем не менее, охотно принимало правила их круга, суть которого составляли интриги ради пущего влияния, своего или своей партии. И новости, вроде той, свидетелям которой они стали только что, ценились гостями Бестужева весьма высоко, как знания, что могут стать крепким кирпичиком в здании очередной интриги, или, как минимум, могут повлиять на расклады в иных партиях и играх. А уж как встрепенулись зарубежные посланники!
Как бы то ни было, долго наблюдать за этим бурлением мне не пришлось. Едва лейтенант и ксёндз, устроившее это представление, спешно покинули наше общество, я по совету жены завершил очередной «круг почёта» по залу и в свою очередь поспешил убраться с глаз гостей. Тем более, что те особо и не задерживали ни меня, ни Ольгу, понимая, что после таких новостей у нас появились весьма срочные, можно сказать, неотложные дела.
Впрочем, учитывая довольно ранний час, сами гости расходиться пока не собирались, так что Валентину Эдуардовичу и Леониду пришлось остаться в зале. Зато следом за нами это великосветское сборище покинули Анатолий Семёнович Вербицкий, Елена Павловна Посадская-Филиппова и… отец Илларион, тишком просочившийся на приём и даже не сразу мною узнанный в цивильном платье-то. Монах уничтоженной Аркажской обители первым и подал голос, когда наша компания собралась в библиотеке Бестужевского особняка.
— Мы готовы действовать, Кирилл Николаевич, — проговорил он, едва высокие резные двери захлопнулись за нашими с Ольгой спинами. — Круги готовы, ждём отмашки.
— Замечательно, — я растянул губы в улыбке и повернулся к Вербицкому. — Анатолий Семёнович, надеюсь, вашим людям не нужно будет объяснять, кто командует этой операцией?
— Не нужно, — усмехнулся Вербицкий и, чуть помедлив, катнул по лакированной столешнице забранный в титановый корпус кристалл. — Здесь командный код. Отправьте воеводам дружин. С ним ни один из прикомандированных людей моего ведомства не посмеет им перечить… до окончания боевых действий.
— Благодарю, — я передал кристалл Посадской и, дождавшись, пока та подключит его к своему коммуникатору, развернул со своего браслета видимую всем окружающим схему Апецки и её укреплений, повисшую прямо над круглым столом, а сам вошёл в созданную Ольгой и Георгием сеть, объединившую все участвующие в действе дружины. Секунда, другая, и на экран передо мной высыпали многочисленные подтверждения приёма кода. А едва отозвался последний из идентификаторов, как тут же появилось уведомление о начале первой фазы операции.
Теперь пришла пора отца Иллариона работать со своим
— Первый круг — готовность два. Дружины Воловича и Бессмертных на старте, — бормотал он. — Второй круг, есть готовность два, дружины… третий круг… четвёртый… седьмой… девятый… одиннадцатый…
— Кирилл, а что за круги-то? — тихо прошептала Ольга мне на ухо.
— Потом, — мотнул я головой и вопросительно взглянул на Вербицкого. Тот невозмутимо кивнул.
— Мои люди получили предупреждение, — произнёс он и, сверившись с информацией, развёрнутой на его коммуникаторе, договорил: — и приняли приказ о подчинении вашим воеводам. Готовность два подтверждают.
— Дружины готовы, — неожиданно мягким низким голосом произнесла боярыня Посадская.
— Славно… — я глубоко вздохнул и, переключив коммуникатор на сеть «Гремлинов», вызвал Рогова. — Майор, что у вас?
— Противник дошёл до второй линии, потеряв по пути четыре из пяти платформ. У нас потерь в живой силе нет, но зенитные орудия и турели внешнего периметра подавлены почти полностью, — отозвался Георгий, и на развёрнутой над столом схеме тут же подсветились упомянутые им элементы обороны базы и условные обозначения подбирающегося противника, а я поймал на себе укоряющий взгляд Вербицкого. Ну да… некрасиво получилось, конечно, но… ай, отмажусь! Рогов тем временем продолжил доклад: — Если атакующие не сбавят темп, то через три-четыре минуты будут у ворот во внутреннюю часть базы.
— Понял. Передай бойцам, чтобы не рисковали и не высовывались из укрытий. У нас готовность два.
— Готовность два принял, — с явно облегчённым вздохом произнёс Рогов. — Начинаю уводить людей в подземную часть базы.
— По распорядку, пусть уступают место подкреплению, идущему с восьмого бокса.
— Я помню, — скривился Георгий.
— Восьмой бокс? — встрепенулась Ольга. — Там же сидят эти… шпионы Барышева!
— Не шпионы, а двенадцатый круг мастеров Эфира, — подал голос отец Илларион.
— Кирилл? — тряхнула меня Ольга. — Я чего-то не знаю?
— Чего-то… да. Чуть позже поясню, — кивнул я, вновь переключая своё внимание на Рогова. — Майор, Ведьму с её дружиной поставь на прикрытие отходящих к восьмому бойцов Толстого. И, бога ради, напомни этой бедовой, что за её спиной врагов нет! А то с неё станется перестрелять подкрепление.
— Принято, атаман, — ощерился в весёлой ухмылке Георгий. М-да, и куда подевался наш ботан-заучка?! — Восьмой открыт, люди уходят. По противнику работаем только автоминомётами… прижать прижали, но это ненадолго.
— Намёк понял, — я повернулся к Великой Мегере. — Елена Павловна?
— По докладу: ворота бокса открыты, дружины пошли, — отозвалась та, и вновь умолкла.
— Майор, дорогу подкреплению. Выведи их к основным воротам, — скомандовал я и, бросив взгляд на транслируемую с БИЦа базы схему, договорил: — всех наших в восьмой. Немедленно. Чтоб ни одного бойца в переходах не осталось!
— Есть, атаман, — отозвался Георгий. Минута… — «Гремлины» в норе, включая Ведьму и её железяк. Подкрепление на точке.