Опрокинутый горизонт
Шрифт:
На следующий день он решил дождаться ее после занятий. Они долго бродили по дорожкам кампуса, однако ему так и не удалось заговорить с ней на эту тему. Хоуп водила его вокруг здания библиотеки, забавляясь тем, что Джош не замечает, как они раз за разом возвращаются в одну и ту же точку. Наконец она зашагала в сторону корпуса, где находилась ее комната, а он увязался за ней.
– Чего тебе, собственно, надо, Джош? – не вытерпела она.
– Составить тебе компанию.
– Ты отстал и хочешь, чтобы я помогла тебе с заданиями?
– Я никогда не отстаю.
– Как тебе это удается, если ты постоянно куришь косячки? Научная
– Я концентрируюсь на главном и оптимизирую рабочий процесс.
– А мне кажется, тебе помогает целая армия лаборанточек.
– Хоуп, меня раздражает, что ты постоянно меня в чем-то обвиняешь. По-твоему, кто я такой?
– Человек исключительных способностей, но мне трудно это признать, а это самое обидное.
Джош так и не понял, сказала она это искренне или чтобы над ним посмеяться.
У входа в корпус Хоуп напомнила ему, что молодых людей туда не пускают. Единственный способ войти – нацепить парик.
Только теперь Джош осмелился задать вопрос, из-за которого сюда притащился.
– Откуда ты знаешь, что меня нет в социальных сетях? – ответила Хоуп вопросом на вопрос.
– Я ничего не нашел.
– Значит, ты искал!
Джош промолчал, что было равносильно утвердительному ответу.
– Так ничего и не скажешь? – не отставал он.
– Нет. Мне тоже любопытно, что подвигло тебя терять драгоценное время и выискивать сведения обо мне в Интернете. Не проще ли было бы спросить меня саму?
– Проще. Спрашиваю.
– Афишировать все, что делаешь, значит доказывать другим, что твоя жизнь лучше, чем у них. Моя жизнь – просто другая, это же моя жизнь, а не чья-нибудь еще, поэтому я приберегу ее для себя. Кстати, тебя тоже нет на фейсбуке.
– Правда? Откуда ты знаешь? – спросил Джош с той самой улыбкой, которая бесила Хоуп сильнее всего.
– Один-один, как сказал бы Люк, – признала она.
– Не люблю социальные сети, как и сети вообще, – процедил Джош. – И вообще, я одиночка.
– Чем ты намерен заняться после колледжа?
– Дрессировать слонов в цирке.
– Это тот самый ответ, который заставляет меня думать, что мы никогда не переспим, – заявила Хоуп, даже не подумав о том, как ужасно это прозвучало.
Джош, застигнутый врасплох, оторопел.
– Ты что, никогда об этом не думал? – не унималась Хоуп.
– Думал, но знал, что ты никогда не пустишь к себе в постель дрессировщика слонов, поэтому ничего не предпринимал.
– Ничего не имею против слонов… Учти, ты стал бы очередным трофеем в моем списке охотничьих трофеев. – Она откровенно над ним издевалась. – А еще представь себе утро после. Слишком тяжело было бы объяснять тебе, что не следует питать иллюзий и надеяться, что у нас все всерьез. Так и вижу, как, сгорая от стыда, тайком ухожу на заре, пока ты спишь. Поверь, ты достоин кого-то гораздо лучшего, чем я, и…
– Вот каким ты меня считаешь? – не дал ей договорить Джош. – Вульгарным, развязным типом, так ведь?
– Вульгарным – ни в коем случае, развязным – безусловно.
Джош понуро удалился, а Хоуп спохватилась, что, кажется, переборщила. И бросилась за ним вдогонку.
– Посмотри мне в глаза и поклянись, что ты не такой.
– Ты вольна думать что хочешь.
Джош ускорил шаг, но Хоуп обогнала его и преградила ему дорогу.
– Дай мне поколдовать ночью в лаборатории – и я изготовлю снадобье, которое незаметно подмешаю завтра утром тебе в кофе.
– Как подействует это снадобье? – спросил Джош, пытавшийся справиться с обидой.
– Оно сотрет все твои воспоминания за последние сутки, а главное, все, что я наговорила, мои неуклюжие шуточки и… все мои недостатки. Но не беспокойся: как меня зовут, ты вспомнишь.
Она улыбнулась, и на щеках у нее появились две ямочки. Потрясенному Джошу они показались двумя скобками, в которые она отныне заключила всю его жизнь. На лице Хоуп появилось какое-то странное выражение. То ли такого раньше не было, то ли он его просто не замечал, но в тот момент он почувствовал, что теперь между ними все будет совсем не так, как раньше. Ни одна из прежних возлюбленных не сумела пробить его панцирь, но слова Хоуп в тот вечер поразили его в самое сердце.
Он поцеловал ее в щеку, тут же пожалел о своем порыве, который счел нелепостью, и с ужасом понял, что не может связать двух слов, чтобы пожелать ей приятного вечера.
– Хочешь, чтобы мы и дальше считали освещенные окна? – пришла ему на помощь Хоуп. – Я бы предложила звезды, знаю, ты их любишь, вот только сегодня облачно.
Хоуп сама удивлялась, почему ее все время тянет позлить Джоша. У нее тоже появилось ощущение, будто в воздухе витает смущение. Пришло время ослабить оборону. Отталкивая Джоша, она могла окончательно его потерять. Держать глухую оборону было уже бесполезно, она влюбилась в него – напрасно это отрицать. Конечно, она не придавала сексу такого значения, как ее подруги, однако не могла не признать: после встречи с Джошем ей не очень-то хотелось – а если по правде, то вовсе не хотелось, – встречаться с другими мужчинами, и вряд ли это было простым совпадением. Неужели она так наивна, чтобы хранить верность тому, с кем у нее ничего нет? Что за безумная молекула побуждает мозг к такому самоограничению?
Джош в растерянности наблюдал за ней. Хоуп сгорала от желания позвать его к себе. В этот поздний час в холле общежития не было ни души. Подняться по лестнице, пройти по коридору до двери ее комнаты – ничего сложного при соблюдении некоторых предосторожностей. В худшем случае они столкнутся с какой-нибудь студенткой, причем вероятность, что та окажется образцом морали и решит донести на Хоуп, крайне мала. Ее соседки часто шли на такой риск, и она не раз их за этим заставала. Все эти мысли пронеслись у нее в голове в один миг, но самым трудным было поведать о них Джошу, который пристально смотрел на нее. Разве трудно просто сказать: «Хочешь зайти на минутку и выпить глоток вина на прощанье?» Правда, в ее комнате нет ни спиртного, ни посуды, только стакан для чистки зубов. Таким же компрометирующим, хотя более правдивым, было бы предложение «продолжить разговор наверху». Она трижды пыталась заговорить, и каждый раз слова застревали в горле.
Джош все смотрел и смотрел на нее, время шло, и пора было переходить к делу… или не переходить. Она изобразила улыбку, еще более безмятежную, чем раньше, пожала плечами и вошла в холл. Одна.
Джош впал в задумчивость, пытаясь оценить размер ущерба, нанесенного их дружбе, а также серьезность возникших у него мыслей о моногамии. Вторая проблема не на шутку его встревожила, и он дал себе слово до утра не делать окончательных выводов, да и никаких выводов вообще, если снова почувствует себя нормально, и уж точно никогда больше не смотреть на губы Хоуп.