Оптимистка

Аматова Ольга

В конце концов я добила маму, позвонила отцу, он как раз работал в Москве, назвала ему адрес магазина, где телефон бы обошелся приблизительно в двенадцать тысяч, и к вечеру услышала долгожданное «купил». Было это перед поездкой на олимпиаду в Тверь, отец возвращался на день позже, так что мы бы разминулись. А ради меня он отпросился раньше, ехал всю ночь, и уже к утру я стала счастливой обладательницей.

Моя ошибка – не сказала спасибо. Зашла перед уходом, поцеловала и думала, он поймет, что я очень благодарна. Не понял. Когда мама звонила мне в Тверь, и я рассказывала, как

довольна, она сказала, что отец обижен – даже «спасибо» не сказала. Позвони, говорит, ему, скажи, что благодарна. Разумеется, я позвонила, хотя никогда не любила разговаривать с отцом, не знала, о чем, ну вы знаете. Тем не менее позвонила, рассыпалась в хвалебных отзывах, закидала «спасибо». Думаете, всё? Отнюдь. При первом же моменте мне это припомнили. Как сейчас помню: сижу за компом, начало первого, судорожно что-то дочитываю – завтра в школу, спать охота. Родные недавно пришли от бабушки, сидят у меня, смотрят телевизор. Только закончила, выключила интернет, как просьба от отца посмотреть что-то там строительное. Я ему говорю: «Пап, давай только не сегодня, поздно уже». Чего, дура, ждала? Понимания? Как же. Сразу мне припомнили, как из-за меня мчались ночью домой, а я даже сделать ничего не хочу, и ушли. Оставили виноватой. В смысле, отец оставил, мама молчала, но молчание – тоже слова.

Вот так вот. Зато я выспалась, а на следующий день помогала ему искать, была терпелива: тот, кто часто пользуется поиском в инете и привык читать по диагонали, поймет, чего мне это стоило при общении с человеком, который тратил огромной количество времени на поиск и вообще редко пользовался интернетом. В то время как я жила им и компьютером.

И чего меня в лирику понесло? Опять настроение на грани. Сейчас спроважу Алессандру и почитаю что-нибудь жизнеутверждающее, веселое и доброе, приятное, с хорошим концом.

Добавила ее в аське, допили чай и распрощались. Я пошла искать книгу.

18 марта

Каменная леди, ледяная сказка, вместо сердца – камень, вместо чувства – маска, и что? Больно все равно!

К последним парам разболелся живот. Красные дни календаря спешили в гости. Информация воспринималась плохо, надетые впервые туфли с непривычки жали, страдал мизинец на левой ноге, да и вообще после ботинок было непривычно. Даже то, что сегодня пятница, мало утешало, – ее тоже пережить надо.

Туфли снимала с облегчением. Ноги, бедные, изжарились, надо будет попробовать капроновые надеть. Интересно, не холодно будет? Ну да посмотрим. И от шапки можно отказаться уже. С утра голова не замерзнет, а днем ей, бедняжке, жарко.

Наш институт соединяется с общежитием коридором, то есть можно за целый день и вовсе не выходить на улицу. Это я делаю небольшой круг, чтобы хоть немного на улице побыть, иначе получится, что на свежем воздухе меня не бывает.

Пообедала рано, на часах четыре. Собралась и вышла к десяти минут. Алессандра ждала около ворот.

– Привет. Давно ждешь?

– Пару минут.

– А, ну хорошо.

С Сандрой я потихоньку отучивала себя от маски смешливой беззаботной подруги, которая клеилась к лицу так органично, что иногда я просто забывала про нее. Не могла отделаться. Приходилось напоминать

себе, что мне не нужно притворяться, что с Сандрой у нас честные взаимовыгодные отношения, и моя маска ей не нужна. Избавиться от последней всё не получалось, так что предпочитала больше молчать. Когда не выходило, болтала на общие темы.

– Что хочешь купить?

– Продуктов, – она пожала плечами. – Не знаю, каких именно. На месте решу.

Мы стояли на остановке, когда из ворот выехала красавица-машина блестящего черного цвета. Низенькая, вытянутая, с округлыми приятными формами… Одним словом, красавица. Около нас движение одностороннее, так что машинка волей-неволей проезжала мимо нас. Я силилась разглядеть марку, но не преуспела, а на вид никогда не разбирала модели. Когда машина остановилась около нашей остановки, полюбовалась на нее вблизи, а когда из нее вышел Арчи – удивилась.

– Привет, – первой поздоровалась я. – Твоя?

– А как же, – он окинул ее любовным взглядом.

– Красавица, – искренне озвучила свои мысли.

– А мне не нравится, – сказала рядом Сандра, и я посмотрела на нее с удивлением – ну как такая может не нравится?

– А кто это?

– Астон Мартин DB94.

Разумеется, мне мало о чем это сказало, я и марки-то такой – Астон Мартин – не слышала прежде. Сандра же отреагировала иначе: усмехнулась и заметила как-то зло:

– Дорогая игрушка. Деньги семейные?

– Они самые, – парень кивнул. – Подарили на восемнадцать лет.

Девушка сильнее скривила губы.

– Так и думала. Хорошо, когда родители богаты.

– Хорошо, – резко подтвердил Арчи, заканчивая разговор. – Вы куда?

Сандра молчала, так что инициатива в разговоре вернулась ко мне.

– Да в магазин хотим съездить.

– Давайте подвезу, – предложил он. Желание согласиться немедленно было подавлено, повернулась к Алессандре.

– Ты не возражаешь?

Она сначала хотела было отказаться, но передумала и едва заметно кивнула. Потом, привычно ухмыляясь, нарочито громко, привлекая внимание, спросила:

– А ему доверяешь хоть? А то так увезет, хрен потом докажешь, что что-то было, – родители всегда отмажут.

– Прекрати, – довольно резко сказала я. – Спасибо за предложение, мы очень рады.

Мою откровенную ложь он проглотил, медленно кивая, открыл дверь и отодвинул кресло. Слова Сандры «я обойду» решили дилемму: сесть или уступить место Алессандре. Со спокойной совестью и некоторым трудом залезла, уселась, разглядывая машинку изнутри, рядом хлопнула дверь – это Арчи устроился, вскоре села и Сандра, а парень вернул соседнее кресло в исходное состяние.

– Покажете дорогу, ладно?

– Конечно, – придвинулась ближе к центру, руки положила на боковины водительского кресла. Ты домой?

– Ну да.

– Понятно.

– Фотку можете увидеть в иллюстрациях

Пару минут мы ехали в тишине, а потом показался поворот.

– Вот там останови, пожалуйста, – показала рукой. Арчи послушно свернул к обочине, вышел и помог мне вылезти. Сандра справилась самостоятельно, хлопнув дверью с большей силой, чем требовалось. Парень поморщился от громкого звука, но промолчал.