Опустошенные души
Шрифт:
Его рука соскользнула с моего горла, чтобы стянуть бретельку платья с моего плеча, освобождая мою грудь для сладких мучений его пальцев и заставляя меня издать хриплый стон. Его рот оторвался от моих губ, прочертив огненную линию по моей челюсти и вниз по шее, его хватка за мои волосы заставила мою голову запрокинуться, чтобы предложить ему доступ. Я вздрогнула, когда его губы коснулись моего горла, и он внезапно замер, а его хватка на мне усилилась.
— Я отдал тебя Эрику, чтобы он питался от тебя, — выдохнул он, отстраняясь от меня, когда внезапно вспомнил, что сделал, пока мы пытались сбежать из
— Это был не ты, — твердо сказала я, снова потянувшись к нему, но он попятился, нахмурившись от отвращения к самому себе. Мое тело похолодело, когда он бросил меня, и мне до боли захотелось вернуть его снова, но я не могла заставить его. Он должен был прийти ко мне сам.
Магнар покачал головой, в ужасе от того, что натворил.
— Это не имеет значения, — попыталась я снова, подходя ближе, но он попятился, как будто не мог вынести, что я прикасаюсь к нему после всего, что он натворил.
— Не имеет значения? Как ты можешь так говорить? Я предлагал тебе весь мир, я просил тебя быть моей, а потом бросил тебя на милость вампира, как будто ты ничего не значила! — Его глаза были полны боли и ярости, и мое сердце разбилось за него, когда тяжесть вины упала на его плечи. Вины, которую он не должен был нести. Я не могла представить, что бы я чувствовала, если бы мы поменялись ролями и я сделала бы с ним то же самое, но я точно знала, что ни в коей мере то, что он сделал, не было его ответственностью. Мука в его взгляде разрывала мою душу, и я не знала, как это исправить.
— Это был не ты, — повторила я, смаргивая слезы. — Я ни в чем тебя не виню: это сделала Валентина.
— Это были мои руки, моя плоть..
— Нет! — Я огрызнулась. — Если ты позволишь этому встать между нами, она просто снова выиграет.
Я потянулась к нему, и его взгляд упал на укус на моем запястье.
— Кто это сделал? — мрачно спросил он, и я внезапно обнаружила, что не хочу ему отвечать. Я знала, что должна, я знала, что он заслуживает такой честности с моей стороны, но я также знала, что ему было больно и невыносимо от того времени, когда он был в ловушке под контролем Валентины. Он не увидел бы в том, что я сделала, ничего, кроме предательства. Или хуже того — он почувствовал бы себя еще более виноватым, когда понял бы, что мне пришлось это сделать только потому, что они с Эриком охотились на нас.
— Мне холодно, — сказала я, игнорируя его вопрос. — Зайди внутрь.
Я подхватила Фурию с земли и направилась в укрытие, предлагаемое амбаром. Магнар последовал за мной, закрыв за нами двери, но я видела, что он не собирался отступать.
— Скажи мне, — потребовал он.
— Ты расскажешь мне все, что с тобой произошло, пока Валентина вонзала в тебя свои когти? — возразила я.
— Если ты хочешь это услышать, я расскажу, — коротко ответил он.
Я уставилась на него, пока моему желанию противостоял гнев, и я не знала, чего мне хотелось больше: поцеловать его или ударить, потому что я только что вернула его, а он уже командовал и требовал, чтобы я подчинялась его приказам.
— После того, как Валентина сбила вертолет, Фабиан рисковал своей жизнью,
Глаза Магнара загорелись дикой яростью, и он двинулся на меня, вынуждая отступить.
— Наш народ не кормит паразитов добровольно, — прорычал он, возвышаясь надо мной, когда мои задние части ног ударились об один из огромных тюков соломы, и я оказалась в его власти.
— Не тебе это говорить, — прошипела я, прижимая палец к месту укуса, которое находилось так близко к его поясу, что я была почти уверена, что Валентина, должно быть, раздела его догола, чтобы оставить его.
Его мышцы напряглись в ответ на мое прикосновение. — Я не хотел, — ответил он, и язвительность этих слов заставила меня почувствовать себя полной сукой из-за того, что я почувствовала в тот момент, когда я это делала, но было трудно полностью изгнать эти мысли из головы.
— Она стояла на коленях, когда делала это с тобой? — Спросила я, и ревность пронзила меня, несмотря на то, что я знала, что он не хотел участвовать в играх Валентины. Но мне ничуть не стало легче принять тот факт, что она получала удовольствие от его плоти. И я не могла перестать представлять, что она делала с ним, когда брала в плен его тело.
Он прикусил язык, глядя на меня сверху вниз, и я почувствовала, как накал нашего спора разжигает и его желание. Мы всегда сгорали от ярости.
— Это даже не она, — раздраженно признал он. — Но она заставила Эрика встать на колени, когда он это сделал.
Мои губы приоткрылись от удивления, и мой взгляд снова скользнул вниз по его телу. — Эрик? — Переспросила я, прикусив губу, чтобы не показать своего веселья по поводу этого факта.
— Я же говорил тебе, что она не получила от меня ничего, кроме крови и поцелуев. И он, если уж на то пошло, тоже.
— Ты целовался с Эриком? — Я подняла бровь, глядя на него, и могла сказать, что он не находил этот факт очень забавным, но, черт возьми, они были смертельными врагами тысячу лет, а теперь он говорит мне, что они стали чертовски близки за то время, что провели вдали от нас.
— Я не хочу говорить об этом сейчас. — Он шагнул ближе ко мне, но отступать было некуда, и небольшой приступ гнева, который я испытывала по отношению к нему, уступил место похоти, которая бурлила у меня под ложечкой.
Мой разум зацепился за воспоминания Валентины о его матери, и я нахмурилась. — Я узнала от нее кое-что еще, пока она спала, — призналась я. — То, что тебе нужно знать…
— Позже, — приказал он, и от его тона у меня подкосились ноги, а он обхватил мои бедра и приподнял меня так, что я оказалась на тюке соломы.