Опьяненные страстью
Шрифт:
Мадлен чуть не забыла, что перед уходом ей, как служанке, полагается сделать книксен, но Себастьян замахал рукой, едва она попыталась исправить ошибку.
Себастьян умял три тарелки супа. Салат из полевой горчицы с майонезом он жевал с довольным видом коровы, пасущейся среди сочного клевера. А когда подали лягушечьи лапки в хрустящем золотистом тесте с чесночным маслом, а к ним – жареные грибы под прозрачным рубиново-красным винным соусом и мшисто-зеленый папоротник в сливочном соусе, Себастьян решил, что пора вновь послать за кухаркой.
– Мадемуазель, – начал он по-французски, – неужели вы считаете свое произведение достойным внимания
Мадлен прикусила губу, смущенная искренним недовольством на лице хозяина, когда Себастьян вдруг заметил разительную перемену в ее внешности. Девственно-белый передник был испещрен десятком разноцветных пятен, чепчик сбился набок. Несколько прядей прилипло к влажным щекам.
Мадлен провела ладонью по лбу.
– Прошу прощения за мой вид, месье.
Себастьян обуздал желание посочувствовать ей.
– Подобная небрежность недопустима.
Недопустима! Мадлен еле сдержала тяжкий вздох. Такой трудный день у нее выдался впервые. Она столкнулась с неприкрытой враждебностью всей кухонной прислуги. Ей пришлось бродить по болоту и лесу, чтобы удовлетворить почти немыслимые требования надменного дворянина. Ее положение оказалось невыносимым.
– Я сожалею о том, что время и обстоятельства не позволили мне придерживаться самых высоких требований, месье. Обещаю, в будущем этого не повторится.
– Вы напрашиваетесь на комплименты, Миньон?
Уязвленная тоном маркиза, Мадлен вскинула голову и уставилась на него в упор.
– Нет, месье.
– Прекрасно. Вам известно, что вы – сущий гений изобретательности? – Он одарил Мадлен очаровательной, обольстительной и чуть насмешливой улыбкой.
– Мерси, месье. – Волна облегчения омыла ее, и она попыталась улыбнуться. – Я рада, что вы сочли мои ничтожные таланты удовлетворительными.
– Удовлетворительными?
Если бы она прибегла к другому, менее нелепому в данной ситуации выражению или проявила бы хотя бы легкое нетерпение, Себастьян заподозрил бы, что его новая кухарка – совсем не та, за кого себя выдает. Но что-то в ее тоне свидетельствовало о здравом отношении к собственной работе.
Наверняка эта девушка – любовница кого-то из его друзей. Миловидна и пикантна, особенно благодаря тонкой коже с легким оливковым оттенком и таинственным блестящим глазам. Но кто отважился пожертвовать такой красотой, отослав ее работать на кухне, когда она могла бы сидеть на коленях у любого мужчины, делить его вино, пищу… и ложе? Себастьян ничего не понимал. Он подозревал, что за приездом девушки к нему в поместье кроется какая-то тайна, и дал себе слово рано или поздно выведать ее.
– Подойдите и сядьте рядом, Миньон. Мне надоело жевать в одиночестве.
Мадлен встревоженно взглянула на него:
– Не могу, месье, – в печи стоит пирог…
– За ним присмотрит кто-нибудь из слуг. – Он посмотрел на лакея. – Немедленно займитесь пирогом, – велел он, поднимаясь со стула. – А вы, Миньон, составите мне компанию.
Подойдя вплотную к Мадлен, он приподнял ей голову, взяв за подбородок. В глазах девушки поблескивали бунтарские огоньки.
– Вы отказываетесь выполнить мой приказ?
– Нет, месье.
– В таком случае присоединяйтесь ко мне. – Он коснулся пальцами ее подбородка, ощущая нежность кожи, заметил пот, выступивший на стройной шее, и почувствовал, как пылают щеки Мадлен, то ли от усталости, то ли от его прикосновений. Она испачкала лицо мукой, на лбу красовалось пятно копоти. Обычно подобные земные свидетельства низкого положения женщины
– Каким бы восхитительным ни был ваш ужин, Миньон, на мой взгляд, вы гораздо аппетитнее.
Уставясь в насмешливые синие глаза, Мадлен решила, что остроумия, отваги и самообладания ей может не хватить – она влюбится в этого человека. Но он об этом никогда не узнает!
Поцелуй маркиза застал ее врасплох. Слишком изумленная, чтобы вырываться, Мадлен застыла столбом.
Девятнадцать лет жизни не подготовили ее к такому событию, как умелое прикосновение губ опытного развратника. Монахини запугивали ее рассказами о развращенных и дерзких мужчинах, грешниках с внешностью ангелов и душой демонов. Мадлен была готова вытерпеть боль и унижение, необходимые, чтобы стать любовницей этого человека. Но выяснилось, что для спасения матери и теток ей придется принести более значительную жертву. Почему же она чувствовала только приятное удивление, когда его теплые гладкие губы дотронулись до ее губ?
Неожиданно Мадлен вспомнила слова Оделии о том, что мужчину отнюдь не прельщают легкие победы, и она отстранилась.
Себастьян усмехнулся. Готовый к борьбе, он не ожидал так быстро узнать вкус ее губ. Опытная кокетка непременно сопротивлялась бы, пусть для приличия… А может, она вовсе не кокетка? Вероятно, такой умной девушке больше пристало молча смотреть на мужчину, делая вид, что мужские поцелуи ей совершенно не знакомы.
Деликатное покашливание лакея заставило Себастьяна очнуться от размышлений. Он никогда не стыдился собственных поступков, но на этот раз почувствовал себя так, словно его уличили в непростительной бестактности. Он презирал джентльменов, соблазняющих тех, кто живет в их доме, особенно горничных и другую прислугу. Кроме того, Себастьян не терпел присутствия зрителей в интимные моменты. Эта плутовка с глубокими, темными как ночь глазами околдовала его. На вкус она не уступала ни одному из собственноручно приготовленных ею блюд.
– Идем, Миньон, отведай собственной стряпни.
Мадлен бросила жадный взгляд в сторону стола, уставленного серебряной и фарфоровой посудой. Она и вправду проголодалась и смертельно устала.
– Я буду рада разделить вашу трапезу, месье.
Пока Себастьян вел гостью к столу, один лакей поспешил поставить прибор, второй наполнил бокал вином. Мадлен сняла передник и позволила хозяину дома помочь ей сесть.
Себастьян расслабился, откинувшись на спинку кресла. Мадлен внимательно разглядывала его поверх хрусталя и фарфора.
– Вы решили, что я намерена отравить вас, месье?
Этот дерзкий вопрос на миг застал Себастьяна врасплох. Он уже давно отказался от подобной мысли.
– А вы могли бы отравить меня, Миньон?
– Нет, месье. Жаль убивать такого красивого мужчину, – смело произнесла Мадлен.
Не поднимая глаз, она взяла вилку и нож. Себастьян молчал. Мадлен отрезала кусочек мяса от лягушачьей лапки и деликатно положила его в рот. Нежное мясо таяло во рту, и Мадлен не сдержала удовлетворенной улыбки.