Опьяненные страстью
Шрифт:
– Значит, этот дебош вы называете встречей с друзьями? – переспросила Мадлен, задетая за живое язвительными репликами тетушек. – Двое ваших гостей, английские офицеры, оскорбили меня на пороге моего собственного дома!
– Каждый может ошибиться, – сухо возразила Анриетта.
– Они так молоды, милочка, и так внушительны в своих мундирах! Неужели надо винить их за этот легкий флирт? – протянула Жюстина.
Мадлен, сидящая напротив ничуть не раскаивающихся тетушек за обеденным столом, нахмурилась. Обе были разодеты в роскошные пеньюары, но, несмотря на пребывание в постели до полудня, лица тетушек нельзя было назвать свежими. Мадлен подозревала, что виной всему вчерашнее обилие шампанского.
– Ваши
Анриетта надменно вскинула бровь.
– С каких это пор ты считаешь этот дом и деньги своими, детка? И чью репутацию ты имеешь в виду?
Мадлен была готова выплеснуть поток гневных слов, но вовремя сдержалась. У нее болела голова от почти бессонной ночи, когда даже краткие сновидения не приносили покоя. Она твердо решила не превращать разговор в ссору, но выполнить этот замысел было нелегко. По-видимому, тетки считали, что живут в мире, где нет ни забот, ни ответственности за свои поступки. Но Мадлен понимала, что это не так. Она еще не знала точно, как именно месье де Вальми осуществит вчерашнюю угрозу, но была уверена: без борьбы он не отступит.
– Мы должны избегать лишних расходов, вот и все. У щедрости лорда д’Арси есть свои пределы. За все расходы отвечаю я, следовательно, мне и принимать решение.
Анриетта опустошила свою чашку.
– Я не буду подчиняться ребенку!
Возмущенная словами тетки, Мадлен поняла: замечание нельзя оставлять без ответа, иначе и впредь ее слова будут пропускать мимо ушей.
– Я прекрасно понимаю ваше негодование. Мне жаль огорчать вас. – Она помедлила, вскинула голову и уставилась на теток в упор. – Если вам трудно отказаться от излюбленных развлечений, я не стану возражать, если вы покинете этот дом. – Выдержав многозначительную паузу, она грустно добавила: – И все же мне бы хотелось, чтобы сейчас рядом были мои родные.
Она затаила дыхание, глядя, как Анриетта изящным жестом промокает губы и складывает салфетку.
– Полагаю, – гордо изрекла Анриетта, – мы могли бы ограничиться двумя вечерами в неделю. Оттенок исключительности станет нашим преимуществом, Жюстина.
– Никаких приемов и вечеров за картами, – бесстрастно отрезала Мадлен, с трудом выдержав суровый взгляд серых глаз тетки, от которого ее сердце ушло в пятки. – Никаких игр, слышите?
– Ты выросла настоящим солдафоном, – заявила Анриетта, вставая с места. – Для женщины это недопустимо! – Подав Жюстине знак следовать за ней, она покинула комнату.
– Прошу вас, останьтесь, тетя Жюстина, – поспешно произнесла Мадлен.
Нехотя пожав плечами, Жюстина снова села.
– По-моему, детка, ты чего-то недоговариваешь, – заметила она, дождавшись, когда в коридоре затихнут шаги Анриетты.
– Вчера вечером месье де Вальми показывал мне один любопытный документ, – начала Мадлен, и ее тетка залилась густым румянцем. – Тетя, как вы могли оказаться должницей такого страшного человека?
Жюстина пожала плечами.
– Часто бывает, что гости делят банк, играя в фараона, – ведь банк обычно выигрывает. Мы были стеснены в средствах, и месье предложил нам пользоваться выигрышем по своему усмотрению. – Между ее бровями залегла крохотная складка. – Не понимаю, как я могла столько проиграть – ведь мне везло с самого начала вечера! Но до расплаты еще далеко. – Ее лицо оживилось. – Месье чрезвычайно сговорчив. Кстати, в записке, которую мне подали сегодня утром вместе с шоколадом, он намекнул, что готов простить этот долг в обмен на маленькое одолжение с нашей стороны: в конце недели мы должны погостить у него в поместье. Там будет избранное общество видных мужчин и прекрасных дам, веселье, музыка, смех и бал-маскарад! Замечательно!
– Если тут замешан месье де Вальми – не
– Но ведь он пригласил всех нас. – Жюстина кокетливо опустила ресницы. – По-моему, месье был бы счастлив, если бы ты приняла приглашение.
– Нет. Он мне не нравится, – коротко отозвалась Мадлен.
– Фу, как ты вульгарна! Впрочем, я уже ответила согласием от твоего имени. Не забывай, если бы не мы с Анриеттой, у тебя бы никогда не было ни чудесного дома, ни великолепных туалетов, ни свиты поклонников. Взамен мы просим только об одном ничтожном одолжении.
Мадлен уставилась в тарелку.
– Вчера ночью месье де Вальми сделал мне гнусное предложение. Он заявил, что можно обойтись без уплаты этого долга, проявив известную благосклонность. – Она вскинула голову. – Чего он хочет?
Жюстина многозначительно усмехнулась:
– Того, что хочет каждый мужчина: общества прекрасных дам, улыбок, невинных ласк, может быть, поцелуев. Сущие пустяки!
Мадлен нахмурилась.
– Не верю! Вы просите меня быть с ним любезной, чтобы избавить вас от долга и впредь потакать вашей разорительной страсти к азартным играм?
Жюстина удивленно воззрилась на Мадлен.
– Вот уж не думала, что ты поведешь себя как неблагодарная дрянь! Радуйся, что тебя попросили только о мизерной услуге!
Мадлен была ошеломлена. Меньше всего она ожидала таких слов от тетушки Жюстины.
– Прошу вас, поймите меня правильно: я отказываю не вам, а месье де Вальми. Мне не нравится, как он смотрит на меня.
– А, вот в чем дело! – Жюстина зловеще прищурилась. – Слишком уж ты горда, племянница. Эти неуклюжие англичане заморочили тебе голову мечтами о славе. Женщины вроде нас, которые зарабатывают на хлеб умом и красотой, не могут позволить себе быть слишком разборчивыми и привередливыми в выборе спутников. Или ты считаешь, что состояние лорда д’Арси у тебя уже в кармане? – На щеках Жюстины вспыхнули два ярких пятна. – На твоем месте я бы на это не надеялась! Доверять ему нельзя. В Лондоне нет ни единой красавицы, у которой он не побывал хотя бы однажды. – Она торжествующе вздернула подбородок. – Не веришь – спроси у Анриетты!
На лице Мадлен появилось выражение, заставившее ее тетку побледнеть.
Жюстина вскочила, опрокинув чашку. По белоснежной скатерти расплылось бурое пятно.
– О, что я натворила! Не слушай меня, в гневе я способна наговорить что угодно! Прости меня, Мадлен. Мне пора укладывать вещи. – И она стремглав выбежала из комнаты, словно спасаясь от погони.
Мадлен осталась сидеть неподвижно. В ее ушах звучали слова тетки.
Она не нуждалась в напоминаниях о том, что Себастьян д’Арси – самодовольный развратник. Ведь она сама читала его воспоминания! И потом, разве он не предупреждал, что влюбляться в него не следует? В его намерения никогда не входило сделать ее своей любовницей. Он недвусмысленно дал ей понять: не стоит путать чувства с поступками, на которые нас толкают жизненные обстоятельства.
Мадлен подозревала, что Себастьян пренебрежительно отнесся бы к ее неудачной попытке соблазнить Брамуэлла Эверли. Какая разница, питает она к нему нежные чувства или нет? Без них гораздо проще. Но полное отсутствие у нее влечения к другим и ссора с тетушками ясно указывали, что Мадлен впала именно в то заблуждение, от которого ее предостерегал Себастьян.
– Стало быть, мы едем в поместье, – пробормотала она. Она непременно должна увидеть, как заводят романы утонченные светские особы, и во всем следовать их примеру. Кто-нибудь наверняка избавит ее от навязчивого шепота низкого, бархатистого голоса Себастьяна, сотрет из памяти блеск его завораживающих глаз, уничтожит следы его рук на ее коже. Кто-нибудь, но только не месье де Вальми! Этого она не допустит!