Шрифт:
I
.
Affection
Я теперь чувствую, что каким-то неудобным клином врезался в Вашу жизнь. Если можете, простите меня за это.
А. И. Куприн, «Гранатовый браслет»
В марте снова началась зима.
Еще вчера таял снег, постоянно светило солнце, и воздух был пропитан тем тонким запахом надежды, который можно почуять только весной. Но сегодня весь день шел снег, большими хлопьями, но какой-то мокрый, неприятный, будто вместо весны мы вновь откатились в начало декабря.
Наверное, я зациклился. Я повернулся на этом человеке. Кажется, что и чувств уже никаких не осталось, но я вцепился в него и не хочу выпускать. А я для Нее – даже не друг. Всего лишь знакомый, от которого при случае будет легко избавиться. Просто временный этап. А я – вцепился, свихнулся, зациклился, потому что больше у меня никого не осталось… По ночам это чувствуется особенно остро.
Потому я так вцепился в Нее, хотя, конечно, стоило бы отпустить и вернуть все на круги своя. Я – знакомый. Я им и останусь. Если дальше этого меня не видят, если не хотят видеть дальше этого, то никогда и не увидят. Мне отказывали, мне отказывали не один раз, словно я какой-то прокаженный, но глупая надежда все еще жива, будто сердца умеют менять свое решение… По ночам эта глупая исступленная надежда, до которой я сам себя довел, совершенно срывается с цепи. На что я надеюсь? Я не знаю. Вернее, знаю, но это совершенно бессмысленно. Господи, почему я так зациклился на этом человеке, почему я на нем повернулся, зачем это все? Зачем?.. И почему это происходит после того, как все давно разрешилось не в мою пользу? Почему?..
Для чего я раздуваю эту крохотную искорку чувств? Если вдруг она вспыхнет, то что мне потом делать с этой любовью? Она же просто разорвет меня на части. Но тогда почему я так хочу ее вернуть? Почему я так хочу снова чувствовать эту обманчивую (поскольку безнадежную) легкость, эту воздушность и радость, когда человек рядом, пусть и он совершенно не твой, да и никогда им не будет. И почему от этой мысли сердце так жалобно сжимается, словно это не правда? Почему оно хочет любить того, кого любить не надо? Почему оно всегда хотело только этого?..
II
.
Pistol
Я бесконечно благодарен Вам только за то, что Вы существуете.
А. И. Куприн, «Гранатовый браслет»
Промозглые дворы кутались в темноту. Вдали рычали машины, спешащие домой. Мимо пробегали редкие люди. Заложенный от холода нос почти не дышал.
Я шел довольно быстро, но все равно успевал рассматривать городское небо – темное, беззвездное. Где-то по ту сторону, словно режиссер, наблюдающий за жизнью Трумана, сидел Бог и наблюдал за мной. Я смотрел ему прямо в глаза и с улыбкой шепотом благодарил за то в сущности немногое, но столь много значащее
Зима и правда началась снова, но с противоположным чувством. Я ощутил себя тем, кого никогда не понимал, героем произведения, которому никогда не верил, – Желтковым из «Гранатового браслета»… Я знаю, что мое чувство совершенно безнадежно, знаю, что Она никогда не посмотрит на меня так, как я смотрю на Нее (сердце, прекрати дергаться, ты знаешь, что это правда!), но в то же время я не хочу застрелиться, не мучусь так, как мучился всего месяц назад. Вместо этого я радуюсь светлому чувству и храню внутри себя… Я даже не убиваю его, не хочу от него избавляться. Я просто даю ему быть в той форме, в которой оно хочет быть. Конечно, мало веселья в том, что ничего у нас не выйдет, – очень мало, – но это по крайней мере терпимо. А если что-то можно терпеть, значит с ним можно жить. Но когда я вижу Ее улыбку и слышу Ее смех на свои реплики, то сразу забываю о том, что грусть вообще существует в этом мире. И уж тем более я забываю о такой мелочи как «безнадежные чувства». Никогда бы не подумал, что невзаимность может приносить что-то помимо боли.
Наверное, Бог меня понимает. Он любит всем сердцем и, хотя очень часто натыкается на невзаимность и отрицание, – все равно продолжает любить, и всегда светлым, чистым чувством, которому плевать на все, хотя оно подчас совершенно безнадежно и никогда ни к чему не приведет.
Но на самом деле таить невзаимные чувства к человеку и не выказывать их (чтобы его лишний раз не тревожить) – весьма тяжелая работа. Почти всегда находишься в напряжении и натягиваешь поводья – не говори, не дотрагивайся, не смотри, терпи, терпи, терпи – и отпускаешь эти поводья лишь в одиночестве, вечером, слушая Cigarettes After Sex или около листа – и то украдкой, чтобы никто не видел, да и чтобы самого себя не покалечить…
III
.
Heavenly
Жизнь могла бы быть прекрасной и для меня. Не ропщи, бедное сердце, не ропщи. В душе я призываю смерть, но в сердце полон хвалы тебе: «Да святится имя Твое».
А. И. Куприн, «Гранатовый браслет»
В зыбком контуре сна я видел Ее спину. Белая куртка, льющиеся по плечам волосы, в солнечном свете казавшиеся позолоченными. Руки приближаются и складываются рупором у рта. Звука не слышно, но Она оборачивается, чуть приглядывается и начинает улыбаться – ждет. Вот она ближе. Объятие. Тепло. Тепло… и камера отдаляется, уходит из глаз в воздух. Вижу свое пальто. Вижу себя, идущего позади. Она стоит в обнимку с другим. Она улыбается другому. Я иду, сжав кулаки и стиснув зубы. Подходя ближе, через силу здороваюсь. Она здоровается в ответ. Прохожу мимо. Устало разжимаю кулаки. Прохожу мимо. Мимо…
Конец ознакомительного фрагмента.