Опыты литературной инженерии. Книга 1
Шрифт:
От таких речей младший лейтенант Ге даже развеселился:
– Баба Ядвига, а нам вот с Милочкой даже в шалаше жилось неплохо. Только комары, сволочи, да дождь выжили нас оттуда. А так бы и жили там, лучше, чем в автобусе!
– Правильно говорят, что с милым и в шалаше рай. Это про вас, голубки мои. А вот поживете в шалаше, да захочется чего-то настоящего: дома, деревца у того дома, садика, чтоб деткам было где погулять.
– Детки пусть по лесу гуляют, – не унимался внук русского авторитета.
– Твои детки пусть по лесу и гуляют, – подала голос из угла Милочка. – А я своих деток
– Это какие такие «свои» – «твои»? – изумился Ге. – Я думал, что они наши, общие.
– Их родить еще надо, – утвердилась в позиции жена офицера. – Ты вроде бы лично рожать не собираешься?
– Я? – переспросил вдруг расстроившийся муженек. – Я, может быть, и родил бы, если бы ты разрешила!
В дверь тихонько постучали. Вой цех Людвигович неторопливо встал и пошел открывать. Аккуратно ступая по половикам, в комнату вошли два «Эм» – Мозырец и Могильный. У каждого в руках был галантный букетик полевых цветов. Подмышкой у Мозырца торчала связка свежих березовых веников.
– Здравствуйте, – солидно произнес Мозырец. – Мы к вам с дружественным визитом. Слышали мы, у вас на хуторе хорошая банька. Если разрешите, мы ее истопим и испытаем. Вот, а это вам!
С этими словами Мозырец отобрал букетик у стоящего по стойке «смирно» Могильного и передал цветы бабе Ядвиге и Милочке. Вой цех Людвигович только хмыкнул из глубины своего деревянного кресла.
Баба Ядвига засуетилась, полезла в застекленный шкафчик за посудой.
– Ух, ты, – прокомментировал прибытие друзей Младший лейтенант Ге, – а я-то думал, приказ пришел и надо сматываться на войну.
– Еще повоюешь, – успокоил подчиненного Мозырец.
Медовый самогон пришелся двум «Эм» по душе. Мозырец завел профессиональный разговор с хозяином, обсуждая достоинства и недостатки бань различных конструкций. Могильный методично жевал угощения бабы Ядвиги, не забывая каждый раз благодарить ее перед новым блюдом.
– Послушай, а чего бы и нам с тобой в баньку не сходить? – вдохновенно зашептал на ухо супруге молодой Ге. – Ну, потом, после ребят?
Мысль показалась Милочке забавной, и согласие мужу было дано.
Могильный подключился к разговору и, как оказалось, прекрасно ориентировался в глине для замазки швов и ритуале растопки банной печи.
Как будто между прочим Ге вставил свою речь в общую беседу. Он изложил семейную просьбу хозяевам и тоже получил одобрение и согласие.
– Слушай, Коля, может быть, вы сначала, а мы потом? – усомнился Мозырец в справедливости очереди.
– Нет, – твердо отклонил предложение потомок живописца. – Мы собираемся мыться долго и основательно. Не хотим заставлять вас, давно немытых, ожидать.
Мозырец наклонил голову, сжал губы, прислушался к внутренним доводам и временно признал правоту коллеги-диверсанта.
Под предводительством Вой цеха Людвиговича Могильный и Мозырец удалились растапливать баню. Супруги Ге отправились в отведенные покои, отбирать вещички для будущего омовения. Кот на своем насесте насторожился.
Через полчаса со двора прибыл Могильный и с суровым лицом доложил, что баня готова. Мозырец вновь предложил молодоженам отправиться на помывку в первую очередь. Младший лейтенант охотно принял предложение, так
В предбаннике горела яркая стоваттная лампочка. Из-за нее произошла некоторая заминка с раздеванием. Милочка отчего-то уперлась, пришлось внуку Н. Н. Ге спешно сбросить с себя камуфляжные одежды и удалиться в моечное отделение. Там мл. лейтенант не стал терять время даром. Он зачерпнул эмалированным ковшиком водички из кадки, плеснул на каменку и остался доволен первой порцией пара. Под прикрытием паровой завесы в банный сумрак проникла молодая Ге, не утаившись, однако, от зоркого глаза супруга.
По всяким незначительным обстоятельствам молодой парочке не приходилось лицезреть друг друга в полный рост в обнаженном виде. Молодой муж настолько впечатлился, что вынужден был спешно прихватить припасенный Мозырцом березовый веник и прикрыть им свою неприличную готовность к подвигу.
Милочку пар взбодрил, и она двигалась по баньке совершенно непринужденно. Развела в деревянной бадейке теплой воды, из ковшика полила на голову и стала намыливать волосы душистым городским мылом.
Её благоверный категорически решил для себя, что поддавать пару больше не будет, так как он сокращает видимость до возмутительных пределов. Успешные боевые действия в условиях дымовой завесы практически невозможны – это азы воинской науки. Он уже и так три минуты сучил копытами, не решаясь броситься в атаку.
Милочка беспечно плескалась, а её супруг, если что и сотворил в банном производстве, так это макнул ладошку в таз с холодной водой и оросил пылающие щеки. Наконец нервное напряжение диверсанта достигло такого предела, что впору было выбирать: или выброситься из баньки, или решительно идти на приступ. Коля очень кстати вспомнил, что на второе действие узы брака дают ему полное юридическое право. Выскочив чертом из-за угла печки, юный фавн бросился к желанной русалке. Но Милочка, за мойкой головы не утратившая бдительности, ловко увернулась. Ге по инерции проехал пятками по скользкому полу до противоположной стенки. Развернулся и во всеуслышание объявил абордажный налет. Милочка завизжала, захохотала и в очередной раз уклонилась от патологически активного мужа. Плюнув на этикет, внук гордости русской реалистической школы отбросил паршивый веник и заключил супругу в скользкие объятия.
Визг и смех донеслись и до хозяев и до гостей, которые пребывали в тиши умиротворенной беседы. Могильный недоуменно поднял брови, а Мозырец, семейный человек, многозначительно почесал затылок. Хозяева тактично сделали вид, что ничего не услышали.
Через некоторое время банное буйство прекратилось, и молодожены вспомнили истинную цель посещения моечного заведения. Ге поддал пару, нашел запропастившийся веник и любовно стал обрабатывать возлежащую на полке царицу своих грез. Далее жертвой веника пал и он сам. Банная процедура тем и хороша, что не имеет четкого расписания, особенно если обязательства перед следующими в очереди на помывку так же расплывчаты, как и мыльная пена. Образ изумительно порозовевшей жены восхитил младшего лейтенант и одновременно натолкнул на мысль о прямом указании на продолжение рода, завещанном Всевышним.