Оракул Апокалипсиса
Шрифт:
Ученые продолжили осмотр музея, а Лорис вернулся к своей даме-благотворительнице и ее подругам.
– Кстати, дорогая Марго, знаете ли вы, что ваша фамилия представлена в нашем музее? Не знаю, известно ли вам это или нет, но третьего Великого магистра ордена тамплиеров звали Эврар де Бар. Ваш однофамилец – удивительное совпадение, не правда ли?
– Он не однофамилец, а дальний предок! – просто заявила Марго.
– Так вы происходите из этой знаменитой семьи! – глаза Лориса засветились восторгом.
– Если бы у меня был выбор, я бы из нее не происходила! – с присущей ей прямотой заявила Марго.
– Как вы можете так говорить! – возмутился Лорис, подбородок его малосимпатично задрожал, и тридцатидвухимплантовая улыбка исчезла. Даже загар как-то поблек. Было видно, что на этот раз Марго
Как ни странно, но на этот раз сцена Ангелину не возмущала, а скорее забавляла.
– Это был один из самых лучших магистров! – с пафосом героя античной трагедии взвыл руководитель фонда, только заламывания рук не хватало. – Это чудовищно, если бы я мог похвастаться подобной родословной, я бы боготворил подобного предка! Именно с ним начинается настоящая слава ордена, именно он стал первым банкиром короля. Правда, он добровольно сложил с себя тунику, и никто не знает, почему. А потом постригся в монахи знаменитой Клервосской обители, где провел последние двадцать два года жизни до 1174 года!
– Наверное, было что отмаливать, – абсолютно равнодушно заметила Марго.
Ей было искренне наплевать на собственного предка и на славную историю своего рода, потому что она была твердо уверена, что история рода историей рода, но никакого влияния на жизнь современников оказать она не может, только накладывает дополнительные и совершенно неинтересные обязательства. В ее сознании все это ассоциировалось с обязательными рождественскими каникулами в бабушкином замке с температурой, изредка превышающей двенадцать градусов. Далее в программе было непременное утреннее посещение мессы с нравоучительными проповедями кюре, больше подходящими прошлым векам, нежели нынешнему. И хоть тресни, хоть лопни, не отвертишься, а то старуха могла запросто оставить без обеда, а то и без ужина. И хоть пища была отвратительной, но голод был еще хуже. И, наконец, финальной вишенкой на вершине этого малоаппетитного торта были напыщенные рассуждения вечно всем недовольной прародительницы. Но родители Марго, прекрасно зная зловредный характер старушенции, упрямо отправляли дочь в замок на каникулы – боялись, что лишит наследства. Чем, впрочем, дело и закончилось: Беатриса де Бар так и не простила сыну женитьбы на простолюдинке Мари, матери Марго, дочери каких-то, стыдно даже сказать, владельцев мыловаренного завода. Впрочем, второму сыну тоже не повезло. А бедняга старался, жену нашел благородных кровей, правда, с удивительно стервозным характером. Поэтому не жил, а маялся, но с надеждой стать хозяином родового замка. Но старая ведьма и этого брака не одобрила. Род невестки восходил всего лишь к какому-то семнадцатому веку. В общем, показав сыновьям кукиш, Беатриса де Бар передала замок местным властям для создания музея собственного имени. На этом история родового замка, к искреннему облегчению Марго, закончилась. И ни один из де Баров не присутствовал на открытии старухиного музея.
– То есть вам ничего не известно о славных деяниях вашего предка? – прервал воспоминания Марго гневный голос Флориана, не потерявшего надежду пробудить остатки совести в наследнице славного магистра.
Она очаровательно улыбнулась и заявила:
– Кроме семейной легенды, рассказывающей, что один из наших предков был сподвижником Святого Людовика, участником Крестовых походов и руководителем ордена тамплиеров, нет. Но я как-то не очень сильна в истории нашего рода. Проще говоря, она меня абсолютно не интересовала.
И надо было быть Марго, чтобы не обращать совершенно никакого внимания на праведный гнев, написанный на лицах привлеченных криками Флориана окружающих. Но так как возмущение ее волновало примерно в тех же пропорциях, что и легкий ветерок, она продолжила:
– Вся эта древняя слава и прочие выдумки никому еще не упростили существование, насколько я помню.
– Как вы можете так говорить! – в один голос воскликнули высокоученые свидетели сцены.
Но любые попытки выбить Марго из седла заранее были обречены на поражение.
– Каждый имеет право на собственное мнение, – заявила адепт свободного мышления и, развернувшись, царственно выплыла из зала.
Ангелина внутренне поаплодировала подружке, но выражение лица сохранила нейтральное. Лорис был явно разгневан и озадачен,
К тому времени, когда Ангелина с Екатериной Великой вышли из зала, Марго и след простыл. Переглянувшись, они решили выйти в парк. Вслед за ними неслышной тенью проскользнул интендант. Он явно был чем-то озабочен и даже взволнован, что вообще-то всегда сдержанному и хладнокровному Ролану де Сурдевалю присуще не было. Но сегодня был особенный день, и он мог себе позволить небольшую взбудораженность чувств. И обычно внимательный, он не заметил, что на этот раз являлся предметом чьего-то пристального интереса. За ним наблюдали. Пара внимательных разноцветных глаз неотрывно следила за ним.
Марго тем временем в задумчивости разгуливала по коридорам. Больше всего на данный момент ее занимал вопрос о будущем ее отношений с Филиппом. Мужчина явно обратил на нее внимание, в этом она была экспертом. Он ей тоже нравился, Марго было приятно внимание, а разница в возрасте ее никогда не смущала. Она справедливо полагала, что если она не интересует мужчин, почему она должна интересовать женщин. Как говорила ее русская подружка: «Любви все возрасты покорны, ее порывы благотворны». Имя поэта она благополучно забыла, но фразу запомнила раз и навсегда. Хотя, конечно, преувеличивать тоже не стоило. «Падать» в любовь она тоже не собиралась, но приятные и легкие отношения с интеллектуально и физически интересным мужчиной – почему бы и нет? Марго решила дело в долгий ящик не откладывать. В замке было несколько небольших и уютных салонов, в одном из которых они вполне могли встретиться вечером и получше узнать друг друга. Она зашла в один из них – вполне мило. Правда, никакого намека на бар. Она поджала губы, эта научная публика совершенно не умела жить. Придется запастись всем необходимым. Она вспомнила, что когда они проходили мимо кухни, рядом стояли несколько ящиков с ее любимым шампанским. «Из-за одной бутылочки не обеднеют», – подумала Марго и отправилась на кухню. В этот час она была пуста. Ящики стояли на том же месте, только часть бутылок была уже выставлена наружу. «Прекрасно!» – обрадовалась Марго, захватила одну и стала подниматься. Внезапно послышались голоса. Разгуливать с бутылкой шампанского было совсем уж неприлично. И даже если обычно на эти самые приличия она плевала с самой высокой башни, сейчас же решила, что сегодня она уже достаточно пошокировала публику. Оглядевшись, она увидела совсем рядом нишу с рыцарем в боевом облачении. Эти свидетели былой боевой славы замка были расставлены то там, то сям. Не задумываясь, она юркнула в нишу и пристроилась за статуей. Из-за угла показался Лоуренс, рядом с ним шагал уже знакомый мужчина с усами а-ля Тарас Бульба. Правда, на этот раз последний пел совершенно другую песню.
– Вы правы, коллега, – говорил он, обращаясь к Лоуренсу, – когда подвергаете сомнению необходимость создания искусственного разума. Я бы добавил вот еще что: это все не что иное, как традиционная человеческая лень. Самые умные и талантливые из нас используют только жалких пятнадцать процентов возможностей нашего собственного мозга, не говоря о том, что у основной массы обитателей планеты задействовано вообще не больше десяти процентов нейронов.
– Верное замечание! – обрадовался поддержке Лоуренс.
«Вот сволочь двуликая!» – кипятилась про себя Марго, прекрасно помня, как этот же самый субъект с нафабренными усами только что говорил прямо противоположное ее дорогому Филиппу. К величайшему сожалению, ей приходилось слушать молча. Ее муки дополняла врезавшаяся в бок рукоятка меча рыцаря.
Обладатель замечательных усов продолжал:
– В голову пришло сравнение, что их искусственный разум можно сопоставить с костылями, предложенными нормальному здоровому человеку, чтобы он разучился ходить! Вместо того чтобы развивать данное нам природой, мы ищем легкие решения и рискуем полностью потерять контроль над нашей собственной жизнью!