Оранжерейный цветок
Шрифт:
ДЭЙЗИ КЭЛЛОУЭЙ
Салли заглядывает мне через плечо: — Думаешь, она слышала, что мы говорили о ней?
— Я бы не удивился.
— Ты говоришь громче меня, — быстро говорит он, зная к чему я клоню.
— Мне нужно ответить.
— Только не будь с ней слишком серьёзен. Девушка молода и впечатлительна.
Я встаю, чтобы ответить на звонок, одновременно показывая ему фак. На что мой друг только смеётся.
Нажимаю «ответить» и иду дальше по вершине скалы. Она плоская, и здесь всегда собираются люди,
Восемь утра здесь. Два ночи там.
На линии раздаётся щелчок, затем звонок обрывается. Я хмурюсь и смотрю на телефон. Она блять сбросила трубку? Может она случайно набрала? Звоню ей.
На этот раз я слышу автоответчик: «Привет, это Дэйзи. Не Дак, не Дьюк. Точно не Бьюкенен. Я Кэллоуэй. Если вы не ошиблись номером, то оставьте своё имя после сигнала. И когда я вернусь с Луны, я вам перезвоню. Не ждите. Может занять какое-то время». БИИП.
— Перезвони мне или напиши, что с тобой все в порядке, — кратко говорю я и кладу трубку.
Я собираюсь вернуться к Салли, как мой телефон снова звонит. Она ведёт себя чертовски странно.
— Эй, что происходит?
Дэйзи шмыгает и пытается что-то сказать, но ее голос дрожит.
Она плачет.
Моя грудь сжимается: — Блять. Дэйзи, что случилось?
Ее голос дрожит, затем она делает резкий вдох, словно она задыхается и не может дышать.
Блять. Блять. Я кладу руку на голову.
— Дэйз…
— Я… Я не могу…
У неё не может быть панической атаки пока я нахожусь здесь, а она там.
— Тише, тише, — говорю ей так нежно, насколько на это способен. Я не умею успокаивать людей, мне это не удается. Я прыгаю вслед за ныряющими с утеса девушками. Я сопровождаю сумасшедших цыпочек в их приключениях. Я учу их как обратно встать на ноги. Я держу их в своих руках, пока они плачут, черт возьми.
Но сейчас я не рядом с Дэйзи, чтобы хоть как-то помочь. Я нахожусь за тысячи миль от неё, и у меня нет права на ошибку.
— Сделай глубокий вдох. Расслабься, — говорю я грубовато, сжимая и разжимая кулак.
— Меня… тошнит, — она сильно кашляет, а затем раздаются звуки — ее действительно рвет, чёрт возьми.
Блять.
Салли стоит около меня, в его взгляде читается беспокойство. Он словно спрашивает «Что происходит?»
Я просто качаю головой в ответ.
— Дэйзи, — говорю я, проводя руку по своим влажным волосам. — Эй, тебе нужно со мной поговорить прямо, блять, сейчас. Делай глубокие вдохи. Ты не умираешь, так что прекрати себя так вести, — да, вести себя как осел — единственный вариант, способный ее успокоить. Единственное, что поможет в данной ситуации.
Ее рвёт, но через минуту это все снова переходит в сильный кашель. А затем она начинает дышать более или менее нормально. Черт возьми.
— Хорошая девочка, — говорю я.
Она выдыхает: — Они сфоткали… меня… и никому не было дела…
О чем блять она говорит? Она
— Дэйзи, я ни черта не понимаю, — я не могу просто стоять здесь, на вершине гребаного утеса. Я не могу просто, твою мать, говорить. Я направляюсь к рюкзаку Салли, он старается успеть за моим быстрым шагом.
— Я была голой, — говорит она дрожащим голосом. — Дизайнер… она выгнала меня со своего показа и раздела меня…
Да вы, блять, издеваетесь что-ли? Я замираю на месте, вцепившись в волосы одной рукой.
— И никто ничего не сделал?
Она снова задыхается, рыдая.
Я чуть не сбросил чертов торт со скалы. Еще чуть-чуть и я потеряю самообладание. Я наклоняюсь, чтобы сдержать себя и не закричать. Как же я ненавижу гребаных людей. Я ненавижу, что на тех людей, о которых я больше всего забочусь, сыпется дерьмо за дерьмом.
— Эй, поговори со мной, черт возьми, — снова говорю я, осознавая, что девушка совсем замолчала. — Дэйзи?
Ничего.
— Дэйзи?! — смотрю на телефон. Сигнал потерян. Звонок прервался. Пытаюсь набрать ещё раз, но вообще нет связи. В панике смотрю на Салли.
— Нет сигнала, — говорит он, стуча пальцем по экрану телефона.
Я быстро встаю и перехожу на новый режим под названием Быстрее съебаться с этой скалы.
— Нам нужно спуститься прямо сейчас, — я беру рюкзак моего друга и нахожу там дополнительное оборудование, которое я использую, когда спускаюсь вместе с ним. Я продеваю каждую ногу через гребаные ремни, пока Салли мгновенно достает верёвку, спусковые устройства и карабинеры.
— Она ранена? — спрашивает он, его взгляд встречается с моим.
Я затягиваю ремни на своих ногах. Она ранена не физически. Она не разбилась на мотоцикле, но возникает ощущение, что она серьезно пострадала, как при лобовом столкновении.
— Не знаю, — отвечаю ему. По правде говоря, я думаю ей всегда было больно. Просто сейчас все по-другому: меня нет рядом, чтобы позаботиться о ней. — Мне нужно снова с ней поговорить, черт возьми.
— Сложи свою веревку пополам, так ты спустишься быстрее, — Салли бросает мне дополнительную веревку для спуска, и я связываю две вместе рыбацким узлом. Затем я завязываю дополнительный узел на конце веревки на случай, если я упаду. Это средство — моя последняя надежда, которая поможет мне не упасть.
— Готово, — говорит Салли. — Только у меня один якорь. Возьми его. Я пойду за тобой, мне нужно еще собрать свое снаряжение.
Я киваю и берусь за якорь. Выдыхаю, чтобы снять напряжение в груди. Я смотрю вниз с высоты в 60 метров и все становится на свои гребаные места,
Я так эмоционально привязан к этой девушке. Если бы два года назад мне кто-то сказал, что она плачет, я бы позвонил Лили или Роуз, чтобы они утешили ее. Но сейчас я хочу быть тем, кто защитит Дэйзи. Я хочу быть тем, кто держит ее в своих руках. Я хочу утешать ее до тех пор, пока все, что она будет чувствовать — чистейшее чертово счастье.