Оранжевая принцесса. Загадка Юлии Тимошенко
Шрифт:
Тимошенко отреагировала резко: назвала действия прокуроров провокацией и написала письмо российскому генпрокурору с просьбой не мешать «освободительной борьбе народа Украины». На этом расчет и строился: через неделю Московский гарнизонный военный суд выдал санкцию на ее арест. А еще четыре дня спустя Юлия Тимошенко была объявлена в международный розыск. В начале декабря, когда оранжевая революция была в самом разгаре, на официальном сайте Интерпола в рубрике «Разыскиваются» появился ордер на ее арест.
После политтехнологов и прокуроров в бой была введена тяжелая артиллерия. В борьбу за голоса украинского избирателя включился сам главнокомандующий российской армией, президент России Владимир Путин.
Собственно, в течение всего 2004 года Владимир Владимирович неустанно посещал Украину, решая с Кучмой разнообразные текущие вопросы и напряженно обсуждая ближайшее будущее. Но начиная с октября действия президента РФ стали строго целенаправленными. 9 октября в подмосковной резиденции Ново-Огарево он принимал ближайших друзей — Леонида Кучму и Виктора Януковича, который в тот день был представлен Путину в качестве официального наследника уходящего украинского президента. Встреча изобиловала многозначительной символикой.
Тут все было важно. Обилие телекамер. Неформальная обстановка: предполагалось, что друзья празднуют день рождения Путина, хотя тот родился 1 октября. Братские поцелуи, которыми «именинник» обменялся сперва с Кучмой, а затем и с Януковичем. Рассадка гостей, при которой место Януковича оказалось рядом с Путиным. Речь хозяина, твердо заявившего, что от исхода выборов зависит благополучие национальной экономики Украины. Речь Кучмы о драгоценности двусторонних отношений. Благоговейное молчание Януковича. Общая прогулка братьев-славян к реке.
Три недели спустя символика была еще покруче, да и повод для встречи — совсем уж нешуточный. На сей раз друзья собрались в Киеве, чтобы солидарно отпраздновать 60-ю годовщину освобождения Киева от немецко-фашистских захватчиков. Правда, с датой опять вышла неувязка, поскольку на самом деле советская армия поторопилась освободить Киев 6 ноября, но этот день никак не годился для парада: президентские выборы были назначены на 31 октября. Смысл представления был прозрачен: принимавшие парад победители-антифашисты Путин, Кучма и Янукович опять были вместе, а роль проигравших явно предназначалась отсутствовавшим на почетной трибуне «бандеровцам» и прочим «олигархам»… Антифашистское единство увенчалось трогательной до слез сценой. Наскучив парадом, Янукович достал из кармана конфетку и протянул ее российскому другу. Друг, поколебавшись, передал конфету главе своей администрации Медведеву, который уже тогда входил в узкий круг возможных преемников Путина. Тот подарком не побрезговал.
Парадом дело не ограничилось.
Президент Путин счел также необходимым выступить перед украинцами в прямом эфире сразу по трем национальным каналам. В России к тому времени уже принято было считать, по выражению одного телевизионного начальника, что Путин на экране — это всегда хорошая новость для зрителей. Предполагалось, что его появление порадует и украинцев.
Вышло несколько иначе. На востоке страны, где большинство и так собиралось голосовать за Януковича, агитировать никого не пришлось. На западе же столь бесцеремонное вмешательство иностранного гостя во внутренние дела Украины вызвало раздражение и протест. Один украинский политолог сказал даже, что «массированное информационное вторжение российского президента в украинский телевизионный эфир сравнимо разве что с вторжением военным — допустим, советских войск в Чехословакию».
Это, конечно, было преувеличение. Большинство украинцев едва ли согласилось бы с экспертом. Во-первых, Путин впрямую все-таки не призывал телезрителей голосовать за Януковича. Во-вторых, президент РФ был в своих высказываниях настолько осторожен, что за все время этой долгой пресс-конференции практически ничего содержательного не сказал. Видимо, советники окончательно убедили его в том, что он сам по себе способен осчастливить украинцев, появившись в эфире.
11 ноября Путин приехал снова. Позади был уже первый тур. Украина напоминала взбаламученное море, и российский президент вновь поспешил поддержать растерянного Януковича.
Репетиция прошла за неделю до выборов. В тот субботний день десятки тысяч сторонников Ющенко вышли на Крещатик, заранее протестуя против возможных фальсификаций. Постояв пару часов, демонстранты двинулись к зданию Центризбиркома, где с утра все уже было готово к оппозиционным речам: сколочена сцена, установлены два больших монитора. Внезапно появился Ющенко, и демонстранты начали громко скандировать его имя.
Виктора Андреевича было не узнать. Неузнаваемым казалось лицо, к которому за месяц после отравления никто так и не смог привыкнуть. Неузнаваем был и он сам: жесткий, собранный и беспощадный. «Кончается эпоха преступной власти, — медленно и веско выговаривал он в микрофон. — На всех у них не хватит яда! Кое-кто должен сидеть на нарах. Вы должны прийти на выборы и проголосовать!» Он говорил почти 40 минут, его слушали, затаив дыхание. Закончив речь, Ющенко сошел с трибуны, снова выслушал громоподобное скандирование своего имени, и казалось, что больше происшествий в этот день не случится.
Но репетировала и власть. Вечером, когда Ющенко попытался пройти в здание Центризбиркома, какие-то тренированные парни с бутылками и молотками устроили драку с его сторонниками. Зазвенели выбитые стекла, откуда-то повалил дым. Троих «хулиганов» удалось задержать; тут же выяснилось, что они работают в государственных спецслужбах. «Ребята, — приблизился к ним Ющенко, — за все это вы будете отвечать. Так и передайте своим паханам». — «Сука!» — откликнулся один из них. По государственным телеканалам в тот день прошел «репортаж о митинге оппозиции»: дым в толпе и выбитые стекла Центризбиркома.
Это был основной административный ресурс власти — все национальные телеканалы, за исключением одного, контролировались Кучмой.
Тонкость момента, однако, заключалась в том, что уходящий президент вдруг «заразился» «синдромом Ющенко». Облеченный до сих пор огромной властью, он не знал, что ему делать дальше. Более того, в те решающие дни он уже не мог понять, кому желает победы.
Беда заключалась не в том, что на этих выборах восток противостоял западу, и это грозило гражданской войной. Гражданская война громыхала лишь в воспаленных мозгах московских политтехнологов. Все было проще: восток предпочел Януковича, но запад и, главное, центр Украины, включая Киев, были за Ющенко. Социологические опросы, не предназначавшиеся для широкого распространения, сулили ему победу. Не разгромную, но однозначную. Украсть у него эту победу можно было лишь двумя способами: приписать Януковичу около 10 процентов голосов, отданных за Ющенко, что в присутствии международных наблюдателей выглядело проблематичным, либо уничтожить его оппонентов.
Первый вариант был чрезвычайно труден для исполнении, второй исключался вовсе. Украина, что там ни говори, за годы независимости оторвалась в смысле демократии не только от Туркмении и Белоруссии, но и от путинской России.
Кучма заметался.
Вместе с ним металась почти вся команда, окружавшая Януковича, да и вся власть, сколько ее было в Украине. Сам Ринат Ахметов уже не скрывал, что ищет путей к Ющенко, а против Тимошенко лично также ничего не имеет. Да что Ахметов — сам президентский зять Виктор Пинчук, злейший враг Юлии Владимировны, почти открыто встал на сторону оппозиции. По-видимому, это означало, что о президенте Ющенко осторожно задумался и президент Кучма. В конце концов, называл же и он когда-то Виктора Андреевича своим политическим сыном. Губернаторы выжидали, стараясь не ссориться ни с кем из главных участников президентской гонки.