Оранжевый для савана

Макдональд Джон Данн

Нас нагнал дождь, и я послал свою парочку вниз, в крытую рубку. Почувствовав, что двигатель барахлит, перевел рычажок, снимая нагрузку, набросил на перекладину петлю и натянул сверху над приборами и дросселем большой брезентовый навес. Но при этом уже успел вымокнуть насквозь.

Включив «дворники», Артур и Чуки поглядывали на пелену дождя. Артур попытался что-то приготовить, но, не будучи в силах справиться с качкой, ронял кастрюли с крючков на камбузе. Они впустили меня с заметным облегчением. Вскоре тяжелый дождь сбил барашки, и яхта пошла ровнее.

— Знаешь, иногда на яхтах выставляют таблички, — нервно посмеиваясь, заметила Чуки: — «О Боже, твое море так быстро, а мое суденышко так мало». Трев, а у тебя нет таких смешных табличек?

— И никаких веселых флажков,

чтобы поднимать на мачте. Хотя однажды мне чуть было не приглянулась одна латунная табличка. Там было написано, что браки, заключенные капитаном судна действительны лишь на время путешествия. Артур, сходи, посмотри, как там «Рэтфинк» плывет. Чуки, приготовь кофе. Займитесь чем-нибудь. Перестаньте выглядывать у меня из-за плеча. А потом проверьте сводки из всех портов, чтобы узнать, идет ли дождь и шторм на нас. Закрепляйте любые свободно лежащие предметы, которые вам попадутся. А потом, ребята, я вам рекомендую некий языческий обряд, но только после того, как принесете мне кружку кофе. Возьмите по куску мыла, выйдите на корму, разденьтесь догола и ощутите на себе этот сильный и теплый дождь.

Через час, как я и предсказывал, направление ветра переменилось на западное. Оценив, где я нахожусь, по проведенной карандашом линии на карте, я пометил эту точку крестиком и лег на курс еще западнее, чтобы волна шла не в левый борт, а прямо по направлению корпуса. Яхта пошла более устойчиво. Я проверил курс по компасу, вычислил отклонение, провел новую прямую у себя на карте и поставил яхту на автопилот. По моим расчетам, через восемьдесят минут мы окажемся напротив Палм-сити, и, свернув в этой точке, попадем к причалу. Дождь усиливался, а ветер ослабевал. Я прокрался взглянуть на своих товарищей. Опознавательные знаки налицо. Запертая дверь каюты. А в большом салоне на ковре валялось мокрое голубое банное полотенце. Это меня заставило вспомнить отрывок из старой-старой истории, написанной, кажется, Джоном Колльером [10] , о том, как ребенок находит ногу, с натянутым на нее носком и обутую в ботинок, на ступеньках лестницы, ведущей на чердак. «Словно кусочек, впопыхах оставленный кошкой». Так что это полотенце — и есть оставленный впопыхах кусочек. Люди недооценивают то, как сильно возбуждают крупные капли дождя, мыло, хохот, а также взлеты и падения маленькой яхты.

10

Колльер, Джон (1901 — 1980) — американский писатель и поэт. Для его прозаических произведений написанных в жанре фэнтези и «рассказа ужасов» характерен своеобразный черный юмор.

Я проскользнул со своим куском мыла в передний люк, чтобы вести наблюдение прямо по курсу. На меня обрушился холодный поток, пенящийся так, как это может делать только дождевая вода. У меня было несколько хорошо заметных продолговатых синяков на руках, там, где прошлись кулаки Бу, и один круглый под ребрами. Когда я делал глубокий вдох, возникала острая боль, признак того, что удар, по-видимому, немного повредил межреберный хрящ. Я по-дурацки восхищался тем, что живот снова стал плоским, а на бедрах исчезли небольшие жировые запасы. Нарцисс под дождем. Я пошел обратно вниз, на четвереньках заполз в люк, поспешно вытерся, натянул сухую одежду и побрел обратно к штурвалу, выглядывая сквозь дуги «дворников», не изменился ли курс, чего всегда боишься, когда яхтой управляет собрание мелких механизмов.

Пришла Чуки в белоснежном платьице, с заколотыми на затылке черными волосами, неся поднос с тремя коктейлями и вазочкой орешков. Артур замыкал шествие. Они были необычайно разговорчивы. Дождевой душ пошел им на пользу. Немного прохладный, но воистину стимулирующий. Потом оба бросились искать более подходящее и невинное слово, но умудрились лишь подчеркнуть его неприличие, от чего Артур так густо покраснел, что отвернулся поглядеть на левый борт и скромно произнес: — О Боже мой, он опускается, не правда ли?

И он действительно все еще опускался, пока мы не достигли выбранной по моим оценкам точки

назначения. Когда прекрасный полезный дождь со свистом падает в соленую морскую воду, это всегда кажется пустой тратой энергии. Я дал задний ход, и мы чуть было не отклонились от курса, потом повернул маленькую крутящуюся ручку, опускавшую лот. В проливе угол наклона дна столь постоянен, что можно определять местонахождение, измеряя расстояние до дна. У нас было шесть с половиной под килем, семь с половиной в общей сложности. Если я не ошибся, то, согласно глубинным отметкам на карте, мы находились в четырех километрах от Палм-сити. Направив антенну на гавань, я взглянул на частоты коммерческой радиостанции. Выведя звук на усилители — шел бейсбольный матч — я переменил направление, установив нуль градусов и покрутил настройку, пока не добился отличной четкости. До намеченной точки оставалось километра полтора. Я взял новый курс, опять поперек волны, так что мы качались и взмывали вверх, пока из тьмы не показалась морская бухта. Теперь было легко определить направление курса в соответствие с картой. В бухте не было волн и не составило особого труда обнаружить бакены, указывающие путь к порту.

Как я и надеялся, он был битком набит крупными катерами. Два громких гудка вызвали из сторожки паренька в полиэтиленовом дождевике с капюшоном. Он жестами рук показал нам путь к причалу и обошел пристань, чтобы принять канат. Я обогнул другие яхты, протиснувшись между ними, поспешил на нос и бросил канат. Паренек набросил на тумбу петлю и подтянул нас к пристани. Через пятнадцать минут мы остановились, спустили все якоря, куда им положено, а трап выбросили на пристань, зарегистрировавшись и подписав все бумаги. Дождь шел на убыль.

Одежда была сырой, но не настолько, чтобы снова переодеваться. Чуки разлила остатки из шейкера и сказала:

— Ну, ладно. У меня вопрос. Почему мы встали именно тут?

— По нескольким причинам. Если хочешь спрятать одно какое-нибудь яблоко, то самое лучшее — повесить его на яблоню. Множество больших катеров стоят здесь на открытой стоянке все лето. Мы — всего лишь лицо в толпе. Здесь недалеко Форт-Мьерз, откуда можно быстро добраться до Тампы. Мы в получасе езды на автомобиле до Неаполя, что немного лучше, чем час от Марко. Если он обнаружит, что мы стояли на якоре в безлюдном месте, то будет ожидать того же и в дальнейшем. А если старина Бу найдет нас и у него появятся какие-либо черные мысли, то здесь ему будет чертовски неудобно претворить их в жизнь. Кроме того, это должно понравиться Стебберу. Конечно, если я сумею организовать тут встречу с ним.

Артур сказал:

— Мне кажется, они нашли меня именно здесь, слоняющимся на пляже, за дамбой. Мне... мне, наверно, не следует показываться на виду?

— В твоей-то рыболовной шляпе и темных очках? — сказала Чуки, вопросительно подняв на меня черные брови.

— Да выходи на берег, ради Бога, почему бы нет, — сказал я.

Чуки наклонилась и погладила Артура по коленке.

— У тебя милое лицо, и я люблю тебя, но прости, милый, ты не из тех людей, кто легко запоминается.

— Думаю, одной жертвы ему будет достаточно, — ответил Артур, считая, что он отпустил одну из своих редких шуточек и совершенно не ожидая, что кто-нибудь засмеется.

Я послушал вечернюю сводку погоды. Как я и ожидал, ветер дул северный. К утру обещали восточный, три-пять узлов, ясную погоду, днем временами грозы. Это означало, что рано утром, заправив «Рэтфинк» и вычерпав из него воду, я смогу, держась поближе к берегу, быстро съездить к маленькой пристани в Неаполе, привязать его там, чтобы в случае надобности судно было под боком, и на взятой напрокат машине вернуться обратно в Палм-сити. К вечеру небо прояснилось, воздух стал свежим, но Чуки отвергла возможность поужинать на берегу. Ее охватила страсть к домашней работе, неистовое желание готовить. После ужина, пока они вдвоем любезничали на камбузе, я взял маленький, работающий на батарейках магнитофон к себе в каюту и закрыл дверь. Я не могу показывать свое великое искусство при посторонних, а в некоторых случаях и вовсе не способен его проявить. Маленький магнитофон, благодаря своим размерам, был очень надежен.