Оранжевый Треугольник
Шрифт:
— Да, — выдохнул в трубку с трудом обнаруженного посреди стола телефона.
— Это я, Кристина. У тебя что-то случилось? — знакомым голосом осведомилась трубка. В этот момент Сим совсем забыл о существовании на свете чего бы то ни было, кроме работы, но реальность снова напомнила о себе. — Я прождала тебя весь вечер, звонила тебе домой, но тебя не было. Я волнуюсь.
Мягкий, но мощный толчок в затылок. Стрелка сползла на белое, а пар уже шел по открытой трубе, толкал поршень, и механизм стал вращаться. Кровь ударила в голову, распространяя вместе с адреналином жажду разрушения.
— Ты-ы-ы… — с шипением выдавил из себя Сим. — Ты еще и… звонишь… после этого… дрянь. — Слова душили, и он все никак не мог подобрать подходящих выражений. Самая
Трубка полетела на рычаг, отколов кусочек пластика, но раньше, чем звук от удара достиг коридора, Сим уже летел к лифту, сжимая в руках куртку.
"Разорву, сдавлю тонкую шею и буду жать до тех пор, пока не услышу треск позвонков… Она у меня узнает, какой хороший Курт!.. Я тебе покажу, шлюха, совет директоров, Рон, ты умоешься кровью, падаль, будешь молить о быстром конце, Бен, я тебя научу, жалкий маляка, как хранить верность… и ты запомнишь навсегда, что это значит — отдаться другому, шеф гнид и начальник слизняков…" — жажда крови хлестала через край. Сим утратил здравый смысл и бежал куда-то по городу, не замечая машин, сбивая прохожих и перепрыгивая через изгороди. Плюясь неразборчивыми словами, оббежав почти весь центр города, обливаясь потом и слезами, он свернул в сторону Норленда. Еще четверть часа, и растрепанный мужчина с дикими глазами, пугая прохожих, вбежал на проклятую улицу, еле увернулся от столба, споткнулся о край клумбы и, упав, ударился обо что-то твердое головой. Свет померк, и последней мыслью, заглянувшей в его пустое сознание, было обиженное — "… опять головой…".
Маленькая смешная лошадка Карни ломилась, как ледокол, через молодой ельник. На ее детской шерстке виднелись неопрятные следы хвои. Выбравшись на солнечную полянку, она осмотрелась, запрыгала боком, остановилась и, неторопливо выйдя на середину, повернулась крупом. Широко расставив ноги, животина стала справлять нужду. Закончив этот процесс, она повернулась мордой и ехидно подмигнула. Потом, усевшись на землю и по-кошачьи подняв ногу, стала вылизывать свои органы. Закончив туалет, лошадка подпрыгнула на всех четырех ногах, развернулась в воздухе, как бомбардировщик, душераздирающе, с прихрюкиванием, заверещала и, круша молодую поросль, ринулась в чащу.
Сим помотал головой, приходя в себя. Поломанный Карни подлесок сфокусировался в траву перед лицом. Трава была сухой и пахла собаками. Он лежал на клумбе, о которую споткнулся, а вокруг постепенно собирался народ.
— Вы в порядке, мистер? — спросила полная женщина в клетчатом пальто. Безвкусно разрисованное лицо склонилось над Симом, а он молча встал и нетвердой походкой направился прочь.
Злоба улетела вместе с лошадкой Карни. Клумба с женщиной остались позади, скрылся за поворотом белый чугунный забор и теннисный корт. Мысли текли лениво. "Интересно, что со мной происходит? То, что я влип в нехорошую историю, это понятно, но ведь надо выбираться. Эти ночные приключения — сон или нет? Если это сон, то почему он так реален и явно влияет на мою жизнь? Если явь… не может это быть явью, уж слишком все фантастично. И что это за образ — Оранжевый Треугольник? А может, это просто расшалилось воображение? Последние дни были очень тяжелы морально, а потом я увидел эту эмблему на куртке у доктора… Но ведь доктора нет, это плод больного воображения. Ни с кем я не разговаривал. Это подтвердил бармен из "Встречи". Я просто хотел напиться и напился, да и дома, где жил доктор, нет в природе. Может, обратиться к врачу? — эта мысль показалась Симу глупой. — Нет. Не думаю… Ведь сны реальны, болезненно реальны". Он поморщился, вспомнив пытки в пещере. Внизу живота сразу похолодело, и ноги стали ватными. Стоящие прямо на тротуаре столики натолкнули его на мысль о еде. За стойкой взъерошенный юноша-акселерат вовсю торговал "горячими щенками". Молодое
"Даже если это сон, то он имеет огромное влияние на сознание, продолжали течь мысли, — а так ли велико это влияние?" Он внутренне собрался и мысленно проговорил: "Кристина". Ничего не произошло. В голове все так же спокойно барахтались мысли, несвежая скатерть не вызывала дополнительных эмоций. Даже мерзкий юнец, отложивший на время горсть мелочи и копавшийся грязной лопатовидной рукой в ящике с хлебом, не вызывал патологических чувств.
— Ну что ж, не так все страшно, — сказал Сим наглому голубю, пытавшемуся склевать жирное пятно на соседнем столике. — Все образуется, психоз пройдет, и, может, Кристина…
Туман, боль, ненависть. Сим уронил голову на стол и обхватил ее руками. Кровь стучала в висках, но боль сразу прошла. Мир воспринимался как во сне…
Рис медленно поднял голову. В блестящих глазах затаилось безумие. Пластиковая солонка треснула под пальцами. Голубь шарахнулся и как-то зигзагами полетел прочь. На этот раз ненависть была конструктивной. Риса бесила грязь столика рядом, наглость улетевшего голубя, полутьма улочки. И во всем этом была виновата Кристина. Если бы не она, он бы не оказался здесь… Но это всё были неодушевленные предметы, ненависть требовала живую, мыслящую цель. Самодовольный прыщавый кретин направлялся к нему, неся поднос.
"ПОД-НОС, — повторилось в голове. — Ага. Именно под нос. По этим жирным губам ударить костяшками пальцев на кулаке. Резко, без предупреждения, чтобы наглая улыбка застряла у него в глотке, а разбитые губы напоминали выгнутую в противоположную сторону дольку апельсина…"
Рис, не отрывая глаз от скатерти, не спеша, поднялся. Официант поставил поднос на столик и тут вылетевший как из пращи кулак поразил цель. Удара по губам не получилось — юноша в последний миг поднял голову и костяшки скользнули по подбородку. Но и этого хватило, чтобы официант отлетел, сбив несколько столиков. Рис прыгнул следом и, пока гигант поднимался, успел сделать несколько ударов наугад. "Регбист", не говоря ни слова, воткнул мощный кулак в солнечное сплетение Риса, но его там уже не было.
Юнец был явно сильнее, драться умел и любил, но с таким противником он столкнулся впервые. Приличный мужчина в хорошем костюме дрался неумело, но во всех его движениях чувствовался дикий зверь. Он молотил руками и ногами, бодался, царапался и кусался. На удары не реагировал, а отлетев, снова бросался в бой. Юноше вспомнилась дикая кошка, от которой убегал, поджав хвост, огромный дог.
Парень в испуге огляделся. Помощи ждать было неоткуда. Пустынная улочка и ни одного прохожего, только в окне первого этажа напротив качнулась занавеска. Парень уже не старался попасть по дикой бестии. Он просто отталкивал ее от себя, но усталость давала о себе знать, и все ближе и ближе лязгали зубы у его шеи. Собрав волю в кулак, он ударил Риса по голове и из последних сил бросился бежать.
"Опять", — подумал почти оглушенный Сим и растянулся на мостовой.
Сознание вернулось почти сразу. Надо было уходить. Он огляделся. Перевернутые столики, битая посуда с красными следами кетчупа, одинокая стойка на безлюдной улице… Выла, приближаясь, сирена. Сим тяжело поднялся и со всей скоростью, на которую был способен, направился к ближайшей подворотне. Дворы, улицы, опять дворы. Проплутав около часа, убедившись, что его никто не преследует, и поправив кое-как одежду, Сим побрел домой. Заявиться на работу в таком виде было немыслимо, но исчезнуть, никого не предупредив, он не мог.