Орден Единства
Шрифт:
— Для Ланиты у меня припасен Алмазный Лук Ветра и духовое ружье Крови. Оба предметы необычны и ей предстоит разобраться с их свойствами.
Приняв лук, выполненный, казалось, из цельного алмаза и странного вида штуковину из красной древесины, я с ожиданием взглянула на дарительницу. Стало интересно, что она припасла для меня. Ну кроме лент, конечно.
— Для красавицы Лении у меня есть Кнут Драконьего Пламени и Нэкодэ.
Я с опаской дотронулась до кнута и с недоумением уставилась на железные когти, покрытые алмазной пылью, в количестве десяти штук. Догадавшись, что это и есть «нэкодэ», я передернула плечами, разглядев их зловещую ауру. Явно кончики когтей обрабатывались ядом неоднократно.
— Для Юлиана у меня припасен Меч Мстителя. Они идеально подойдут друг другу. И кто знает, может если Юлиану удастся избавиться от своей ненависти, то и меч очистится от крови. И для него же — кинжал Черных Лилий. Для Гила приготовлен арбалет Ядовитого Плюща и Гладиус Мученика. Для Азамата я сберегла Сапфирный Жезл Моря и Мизерикордию. Для Мэрлина припасен Каменный посох Плодородия и кинжал выточенный из ветки древа Жизни. Для Пириона у меня есть Железный Жезл Огненной бури и удавка из кожи саламандры. Для Вольки — Серебряный Кастет Перевоплощения и ятаган Оборотня. Сама понимаешь, только он и сможет им воспользоваться.
Я почтительно принимала ее дары, складируя весь этот немалый арсенал в скрытом измерении. Нетерпение и любопытство все возрастали. Я гадала какое оружие достанется мне. Но вручив дары для всех моих друзей, она сложила руки на груди.
— А для тебя, Дитя у меня нет оружия. Ты должна сама его себе создать. И все же мне есть, чем тебя одарить…
Последние слова были произнесены очень неуверенно и я заподозрила подвох. Что же это за дар такой, что сам богиня встревожена им?
— Этот дар… Многие посчитали бы его проклятием. Поэтому я дам тебе выбор — принять его или нет.
Я взглянула на нее с подозрением.
— И что это за дар.
Взмахом руки она предложил следовать за ней. Пожав плечами и оглянувшись на Ямамото, я с трудом поползла за шустрой богиней, кляня ее испытания. Раны-то зажили, а вот усталость, голод, нервозность… Даже напряжение отпускало меня с трудом.
Мы подошли к обычной деревянной двери, закрытой тем не менее на множество замков. И за этой дверью я почувствовала что-то неописуемо жуткое. Даже волосы зашевелились на затылке. Открывать ее мне совсем не хотелось.
— Я могу провести тебя туда. Даже могу пойти с тобой и дать пояснения. Но хочешь ли ты этого?
Я с трудом проглотила ком в горле, из последних сил удерживая себя от постыдного бегства.
— А что там?
— Там все. Вся твоя жизнь…
Глава 21
Половина наших неприятностей вызвана тем, что мы слишком быстро произносим слово «да» и недостаточно быстро — слово "нет".
В слова Смерти верилось с трудом. Как вся моя жизнь могла поместиться за одной маленькой дверкой? Я конечно понимаю, что в Храме без магии не обошлось, но…
— Я наверно не так выразилась… Понимаешь, не все люди попадают в миры Мертвых. Много таких людей, которые обречены рождаться вновь и вновь, чтобы искупить какие-то свои грехи. Таких существ большинство. И если ты войдешь в эту дверь, то увидишь все свои прошлые жизнь. И если не сойдешь с ума, то увидишь и часть своего будущего. Ну что, отважишься принять мой дар?
Я крепко задумалась. Конечно хочется узнать, что было и что будет, но все же любопытство кошку погубило. Если уж сама Мара предупреждает о возможности свихнуться…
Решительно тряхнув головой, я торопливо закивала, постаравшись зажать свой страх в кулак.
— Я хочу увидеть это.
Богиня протянула свою белоснежную руку к двери и она распахнулась, сломав все замки. Не дав себе время на испуг, я почти вбежала в открывшееся помещение. И не смогла сдержать криков ужаса.
Передо мной оказалось огромное зеркало, которое тем не менее ничего не отражало. Наоборот, оно было больше похоже на окно. И за этим окном я увидела шокирующую сцену. Какие-то люди сражались друг с другом, повсюду кровь, вывалившиеся внутренности.
— Твоя первая жизнь. Царь Леонид, известный тем что вывел триста своих людей портив целой армии. Грех — непомерная гордыня… Помнишь?
Опершись обеими руками на стекло я чувствовала что меня знобит, а в памяти стали оживать какие-то моменты той жизни.
— Приди и возьми…
Голос почти пропал…
Картинки сменялись одна за одной… Мужчины, женщины, дети. Короли, рабы, крестьяне, знать… Я побыла всеми. Я была и царем Леонидом в Спарте, и безымянной рабыней в Египте, и жрицей в каком-то греческом Храме. Я была даже Спартаком и вела восстание рабов в Риме.
Смотреть на это было не просто страшно, а очень страшно. Я заледенела от ужаса. Мара же абсолютно безразличным тоном поясняла все мои жизни. С особенным удовольствием (как мне показалось) она рассказывала о том, как я умирала. А умирала я и от рук насильников, и в битвах, и сидя на колу и во время пыток. В общем, достаточно мучительно.
Картинка в очередной раз сменилась. Я разглядела бородатого мужчину в утренних сумерках прилаживающего веревку на суку какого-то дерева.
— Твой главный грех, за который ты расплачиваешься до сих пор.
— Ты имеешь ввиду самоубийство? Но…
— Не только это. Ты здесь — Иуда Искариот, предавший Христа.
Мне стало совсем плохо. Грохнувшись на колени, я давилась слезами и вспоминая ту боль от осознания своей ошибки. Боль, отсутствие возможности все исправить, черное отчаяние и желание хоть как-то искупить свою вину.
Картинка вновь сменилась, но я на это уже не могла отреагировать. Воспоминания душили меня не хуже петли
А лица тем временем сменялись. И каждый раз, в каждой новой жизни, я вновь и вновь предавала тех кого любила, но чем дальше мы отходили от Иуды, тем сильней мое прежнее Я пыталось все исправить. Все отчетливей я уходила от Зла и Тьмы к Свету. И хотя я погибала в битвах, сгорала на кострах инквизиции, и умирала другими мучительными способами, я шла на путь исправления. Медленно, но верно я искупала свои грехи. Но тысячи жизней… Джордано Бруно, Карл I, великая княжна Анастасия, и многие другие. Все жизни и смерти слились в единое кольцо боли, которое кружило меня, заставляя проходить все круги. Невыносимая боль, вызванная памятью о многочисленных мучительных смертях, терзала все тело, заставляя скулить.