Орден последней надежды. Тетралогия
Шрифт:
Искусно выдержав томительную паузу, граф Дюшатель провозглашает:
– Господа! Его величество христианнейший владыка французского королевства Карл Седьмой Валуа через меня передает вам свою волю. Слушайте внимательно, дабы мне не пришлось повторять дважды!
Присутствующие в комнате заговорщики обмениваются быстрыми взглядами, лица у них жесткие, уверенные. Эти господа еще не знают, что лишились поддержки армии, надеются на реванш. Им сейчас кажется, что главное – это вырваться из Реймса, ведь сразу за городом гигантским лагерем встало победоносное войско, которое еще сможет переломить ход событий. Наивные.
– Начнем с вас, господа Жак и Пьер де Ли, – объявляет начальник королевской охраны. – Король подтверждает дворянские титулы, данные вам, и приказывает немедленно вернуться в деревню Домреми. Там передайте, что по просьбе Орлеанской Девы жители ее родного селения на веки вечные освобождаются от податей и налогов, собираемых во французском королевстве. Вы лично вольны заниматься чем пожелаете, за одним исключением. Король не желает вас видеть рядом с Жанной д'Арк. Вам ясно?
Баварцы, набычившись, меряют его вызывающими взглядами, но не таков граф, чтобы смущаться из-за всякой ерунды. В ответном взгляде Танги Дюша-теля читается столь явное обещание мучительной смерти, что устрашенные баварцы невольно пятятся. Удовлетворенно кивнув, граф Дюшатель продолжает:
– Теперь о вас, сьер Жан де Ли.
Фердинанд, маркграф Бранденбургский, выступает вперед, его плечи расправлены, подбородок гордо приподнят. Где раньше были мои глаза? Ведь вылитый отец!
– Король подтверждает ваше право на баннер, но запрещает вам впредь находиться во Франции. Вы немедленно покинете королевство, иначе... – Чуть помолчав, главный телохранитель Карла добавляет: – А если вам, паче чаяния, полезут в голову разные глупости, то спешу сообщить, что воины вашего баннера в честь коронации употребили слишком много вина, а потом затеяли между собой кровавую драку. К сожалению, прежде чем их остановили, бедолаги почти перебили друг друга. В назидание прочим, оставшихся в живых пришлось немедленно повесить.
В мертвой тишине, царящей в комнате, я отчетливо слышу, как Фердинанд скрежещет зубами. Тихонько хмыкаю. Если я верно представляю происшедшее, генуэзские арбалетчики не дали баварцам и за меч ухватиться.
– Вы, Жиль де Лаваль барон де Рэ, должны немедленно вернуться в один из принадлежащих вам замков. Без особого королевского дозволения вам воспрещается прибывать ко двору.
Барон бледен как полотно, на его высоком лбу проступили капли пота, руки, стиснутые в кулаки, мелко дрожат.
– И наконец, вы, граф Дюнуа. – Танги Дюшатель холодно кивает Орлеанскому Бастарду. – Вам приказано немедленно убыть в Орлеан.
Обведя ледяным взглядом присутствующих, граф интересуется:
– Всем ли ясна воля короля?
Я сцепил руки за спиной, как и четверо монахов, стоящих у дальней стены. Эта поза выбрана не случайно, ибо каждый из нас держит взведенный арбалет. Мы стоим редкой цепью, чтобы не помешать друг другу вскинуть оружие и выстрелить в любой момент. Тут собраны самые доверенные, те, кто целиком и полностью в курсе происходящего, а главное – умеющие держать языки за зубами. Мы замерли в напряженном ожидании, ловим условный знак графа Дюшателя. Если он сочтет нужным, то ни один из заговорщиков не выйдет из комнаты живым. Ну а если заговорщики первыми кинутся на графа, то мы начнем стрелять без какой-либо особой команды. Разумеется, никакой путаницы не случится, у каждого собственная мишень.
Мне достался старший из баварских «братьев», медведеподобный верзила Жак де Ли. Я даже знаю, в каком именно месте тяжелый арбалетный болт проломит его ребра, чтобы насквозь пронзить сердце, взгляд мой пристален и тверд, так же как и у прочих. Только шевельнись, выхвати меч – и ты труп. Но нет, заговорщики отступают, оскорбленно ворча сквозь стиснутые зубы. Граф удовлетворенно кивает, словно он и не ожидал иного, громко хлопает в ладоши. Мигом распахивается входная дверь, и комнату заполняют воины. Уже бывших заговорщиков, а ныне просто опальных дворян бережно подхватывают под белы ручки и выводят кого куда. Вот, кажется, все и закончилось.
Я облегченно вздыхаю, но, как оказалось, радоваться рано.
– Где он, отец Бартимеус? – интересуется граф Дюшатель.
Наставник, откинув с лица капюшон рясы, жестом приказывает нам сделать то же самое, затем кивает в мою сторону.
– Отлично. – Голос графа Дюшателя неприятно сух. – Тогда я попрошу всех оставить нас вдвоем.
Через минуту дверь захлопывается, и я невольно ежусь под пристальным взглядом вельможи. Хотя чего тут стыдиться, люди похрабрее меня и то пугаются графа. Исчерпывающе описать его характер можно двумя определениями: «изуверски жестокий» и «не знающий жалости».
– Ты и есть тот самый Робер де Армуаз? – Как и все люди дела, граф Танги Дюшатель сразу переходит к сути.
Голос у него неласковый. Глаза, круглые словно у коршуна, смотрят внимательно, нет такой мелочи, что ускользнула бы от графа. Короли – особая порода людей, им требуется доказывать свою нужность постоянно, служить изо дня в день, с раннего утра и до поздней ночи. Тот факт, что граф уже одиннадцать лет бессменно занимает должность начальника охраны Карла, говорит о многом.
– Да, ваша светлость, – почтительно отвечаю я, поклонившись.
Никто не любит гонористых юнцов, а вот учтивые всем приятны.
– Несмотря на молодость, ты успел сорвать внезапный штурм Орлеана. Спас королеву-мать из английского плена. Будучи телохранителем Орлеанской Девы, разоблачил заговор против дофина, а потом сам же его и разрушил! – загибает пальцы граф. – Что ж, это неплохое начало. Признаться, я был против, когда дофин решил возвести тебя в рыцарское достоинство. Оказывается, его королевское величество знает людей куда как лучше меня.
Мы вежливо улыбаемся друг другу. Улыбка у графа волчья, сплошные оскаленные клыки. Моя куда скромнее. Так, волчонок.
– Что же мне с тобой делать? – вслух рассуждает Танги Дюшатель, глаза которого аж искрятся от удовольствия. – Похоже, ты вырос и сгодишься для дел поважнее, чем сопровождать «пастушку», – наконец решает граф. – А потому...
– Если разрешите, ваша светлость, – непочтительно перебиваю я вельможу, пока тот не осчастливил каким-нибудь заданием, – я хотел бы остаться рядом с Жанной д'Арк.
– Почему? – Граф Дюшатель смотрит с любопытством. – Доложи основания!
– Что-то подсказывает мне, что Дева еще удивит нас всех, – решительно отвечаю я.