Орден последней надежды. Тетралогия
Шрифт:
– Погоди, – быстро сказал я, в деталях припомнив недавний свой заплыв по ледяной воде Луары. – Давай сначала попробуем договориться с сарацинами по-хорошему.
– Давай, – легко согласился брат Иосиф. – Но перед тем помоги мне подкатить поближе вон тот бочонок.
Действуя в четыре руки, мы споро подкатили к возведенной мной баррикаде еще один бочонок с порохом, который я впопыхах не заметил. Даже странно, ведь он оказался раза в два больше, чем предыдущие, и по размерам вполне тянул на нормальную бочку.
– Вот теперь славно, – широко улыбнулся монах. – И железный прут как раз раскалился добела, будет чем воспламенить порох. Словом, сейчас самое подходящее время для переговоров.
Я с новым интересом покосился на брата Иосифа. Чем-то неуловимым он напомнил мне некоего рыцаря по прозвищу Бургундский Лис, профессионала тайных войн. На мгновение мне даже захотелось спросить, не слышал ли он о Гекторе де Савезе, но я тут же переборол суетное желание. Разумеется, слышал, а может быть, даже встречал. Такие люди прекрасно знают друг друга. Пусть не любят, но то, что уважают, – и к гадалке не ходи.
Действуя как настоящий парламентер, я торжественным шагом прошествовал в сторону кормы и, поймав за руку ближайшего воина, крепко, от души, дал ему в ухо. Не так, разумеется, чтобы сарацин потерял сознание, а чтобы привлечь к себе внимание. Как ни странно, но увесистый кулак помогает куда лучше, чем муторное махание белым флагом или долгие разъяснения.
Вот и в этот раз все устроилось как нельзя лучше. Правда, поначалу обиженный воин хотел выпотрошить дерзкого британца, но я предусмотрительно выставил вперед трофейный ятаган и, холодно улыбаясь, ткнул пальцем за спину, туда, где брат Иосиф дружелюбно размахивал раскаленным металлическим прутом над бочонком с порохом. Сарацин уронил вниз челюсть и, побледнев, как жертва вампира, с криком унесся на корму галеры.
Капитан появился ровно через полминуты, следом за ним явилось не менее сотни сарацин. Все злые как собаки, и только железная воля капитана не позволяла им разорвать нас на кучу кровавых ошметков.
– Что это вы задумали? – прорычал Абу-Абдаллах, прожигая меня огненным взглядом.
– Решили сдаться в плен венецианцам, – ответил я вежливо, но отстраненно, так, как и подобает французскому дворянину, когда он беседует с представителем туземного командования. – А так как без знакомых лиц нам будет скучно, то за компанию мы решили и вас прихватить.
– Прихватить? – улыбнулся Абу-Абдаллах одними губами. – Это не так просто. Пли!
Не успел я и глазом моргнуть, как арбалетчики, притаившиеся среди толпы, дали дружный залп по монаху, стоящему на носовой площадке. Он успел дернуться, словно пытаясь увернуться, но с арбалетами шутки плохи, эти механические луки на коротком расстоянии бьют сильнее дробовика.
С неприятным холодком в душе я заметил, как в грудь брата Иосифа вонзились два арбалетных болта. Мгновенно побледнев, монах зашатался как пьяный, раскаленный металлический прут с глухим стуком ударился о палубу и покатился куда-то вбок. Какое-то мгновение брат Иосиф стоял на подгибающихся ногах, лицо его побелело еще сильнее. Потом он поймал глазами мое лицо и, прохрипев: «Прыгай!», с плеском рухнул на борт.
При падении монах опрокинул жаровню, раскаленные угли покатились по дощатому настилу палубы, просмоленное дерево тут же задымилось. Но даже мне, сухопутной крысе, было понятно, что достаточно плеснуть ведро забортной воды, и все сразу же погаснет.
– Огонь на палубе! – коротко рявкнул капитан, и мимо меня тут же промчались несколько человек, возбужденно перекрикиваясь на ходу.
– Так что ты говорил… – начал было Абу-Абдаллах, уставившись в меня горящим взглядом.
Я, не дожидаясь неизбежной развязки, швырнул в него ятаган и кинжал, ведь в море мне острые предметы все равно не понадобятся, затем красивым прыжком кинулся в воду. Капитан ловко отбил брошенный меч, увернулся от летящего в грудь кинжала и, ринувшись следом, успел-таки зацепить по ноге несостоявшегося евнуха, начисто срубив мне каблук. Ну и пусть, к чему в море каблуки?
Я плыл под водой, сколько хватило дыхания, а потом и еще немного, опасаясь выставить голову на поверхность. Всякому известно, как злобно-мстительны сарацины, стоило мне только вынырнуть, и они тут же нашпиговали бы меня стрелами. Пришлось бы мне рассекать океанские просторы, как гордый морской еж, красивый и колючий.
Нырнул я глубоко, иначе галера с ее осадкой в добрых три ярда могла бы попросту подмять меня, к тому же получить по голове тяжеленным веслом – удовольствие из разряда сомнительных. Я избавился от сапог и всего трофейного железа, но как ни старался удержаться под водой подольше, в конце концов мне пришлось вынырнуть.
Я жадно открыл рот, мечтая наполнить горящие легкие свежим морским воздухом, но тут же закашлялся от едкого вонючего дыма, потом огляделся и с недоумением сморгнул, от неожиданности даже позабыв дышать. Ярдах в двухстах от меня вовсю пылала пиратская галера, по палубе метались маленькие фигурки и что-то кричали, отчаянно жестикулируя. Некоторые сарацины прыгали в воду, не дожидаясь неминуемой развязки.
С венецианских галер, подошедших с двух сторон, перекинули абордажные мостики, по ним, толкаясь, с пылающего судна перебегали люди. Многих спихивали в воду, оттуда они что-то кричали тонкими голосами, умоляюще тянули руки. Таким бедолагам венецианцы кидали веревки.
– Что за чертовщина? – булькнул я изумленно, а набежавшая волна щедро, от души плеснула мне в рот.
– Помоги, – донеслось откуда-то сзади.
Я обернулся и с изумлением уставился на брата Иосифа, который в изнеможении лупил руками по воде. Похоже, умение плавать не входило в число его талантов. Думаю, в том заплыве я побил собственный рекорд скорости. Монах уже с головой погрузился под воду, когда я ухватил его за шиворот.
– Тяжелый, – промычал я сквозь зубы. – Вот же фарисей, вместо того чтобы умерщвлять плоть, жрал в три горла!
Брат Иосиф молчал, не огрызался. Ощутив себя в надежных руках, он потерял сознание. Глядя на два арбалетных болта, торчащие из груди монаха, я должен бы был призадуматься, отчего это он до сих пор жив и как ему удалось выплыть с такими ранами, но, честно признаюсь, мне было не до того. Плаваю я неплохо, но если бы через десять минут к нам не подоспела шлюпка с третьей галеры, которая не спешила вступать в бой, а разумно держалась позади, боюсь, оба мы пошли бы на корм морским рыбам. Когда нас вытаскивали из воды, все, на что меня хватило, это прохрипеть: