Орден последней надежды. Тетралогия
Шрифт:
Звучит пронзительный рев, столпившиеся вокруг меня люди начинают оборачиваться, и, едва разглядев на плащах у всадников красные английские кресты, мигом раздаются в стороны. А те спокойно движутся вперед, не обращая на окружающих никакого внимания. Доехав до меня офицер натягивает поводья, здоровенный черный жеребец под ним, недовольно всхрапнув, косит огненным взглядом на толпу.
Стоящие впереди невольно пятятся, но кое-кто из задних рядов громко протестует против вмешательства властей. Мол, тут мы и сами разберемся, нечего вам лезть в дела честных налогоплательщиков и добрых подданных короны.
– Кто разрешил устраивать казнь? – холодно интересуется офицер, обводя собравшихся внимательным взглядом. – Если этот человек и в самом деле убил англичанина, судьбу его решит суд!
В толпе поднимается было ропот, но по команде сержанта, здоровенного детины с дубленым лицом и вислыми запорожскими усами, солдаты начинают разгонять собравшихся плетьми. Меня мигом стаскивают с бочки и усаживают позади одного из всадников. Последнее, что я вижу – лицо юного Леона. Губы твердо сжаты, но во взгляде я читаю растерянность, словно юноши сам от себя не ожидал, что вступится за случайного в общем-то знакомца.
В караульном помещении, куда меня доставили, для опасного убийцы выделили одиночную камеру. Там было грязно и воняло, как на помойке, но предъявлять претензии было бы глупо. Судя по всему, находиться здесь мне предстояло недолго. Утром меня должны были отвести к судье, а вслед за тем познакомить с палачом. Дело насквозь ясное, свидетелей – море, ну а приговоры у средневековых судей разнообразием не блещут. И в общем-то без разницы, англичане тебя судят, французы либо баварцы.
Такие пошлости, как выпуск под залог или штраф тут не практикуются. Либо пожизненно гребцом на галеры, либо пожалуйте на виселицу. Как дворянина меня могли и на плаху пригласить, но разница, как представлялось, была не настолько велика, чтобы я всерьез об этом думал. Я вытянулся во весь рост на скрипучем деревянном топчане, куда забыли бросить охапку соломы, но тут же дверь распахнулась, и в камеру вошел старый знакомец. Настолько старый, что поначалу я даже растерялся.
– Это действительно вы, мастер Трелони, – тихо сказал англичанин.
Рыцарь недоверчиво покачал головой, в его голосе я без труда уловил нотки растерянности.
– А я поначалу не поверил Тому, решил, что он ошибается.
Вскочив на ноги, я звучно хлопнул себя по лбу. Ну разумеется, тот здоровенный сержант – это же Томас Макли, просто раньше он щеголял без усов, вот я и не признал его сразу, да и времени сколько утекло.
– Здравствуйте, сэр Ричард. Какими судьбами? – спросил я.
Рыцарь пожал плечами.
– Наше давнее приключение не осталось незамеченным. Как утратившего доверие, меня сослали в действующую армию, под внимательный присмотр. – холодно ответил он. – Найдись твердые улики, меня казнили бы по обвинению в государственной измене, а так… Все еще легко обошлось.
Я задумчиво кивнул.
– Но что подвигло вас на путь разбоя? – спросил Ричард прямо. – Я знал вас недолго, это верно. Но все, что я видел, говорило мне: вы – человек чести, и в жизни не опуститесь до такого… Вы помогли мне найти любимую, – тут рыцарь на мгновение замер, стиснув челюсти. Лицо британца потемнело, и я понял, что тени прошлого до сих пот терзают его. Справившись с собой он продолжил:
– К тому же вы, мастер Трелони, отпустили тогда Тома живым и невредимым, хотя могли просто его убить. Словом, все время нашего недолгого знакомства вы вели себя безупречно. Решительно, я не понимаю, как вы могли так измениться!
Подумав, я усмехнулся. Да почему бы и нет, в самом-то деле, ну чем я рискую. Виселица или плаха, вот что ждет меня завтра, так почему бы напоследок не облегчить душу?
– Видите ли, сэр Ричард, боюсь, что в прошлую нашу встречу я сознательно ввел вас в заблуждение. Мастер Трелони – имя вымышленное, и мне пришлось принять его по причинам, которые не имеют отношения к сути нашей беседы.
– Тогда кто же вы? – нахмурился рыцарь.
– Сьер Робер де Армуаз, французский дворянин и телохранитель дочери Орлеана Жанны д'Арк, – церемонно представился я.
– Ну конечно! – хлопнул тот себя по бедру, – ведь именно Тома де Энен…
– Вот именно, – кивнул я, – так что, как видите, мой поступок вполне объясним.
– Объясним, если тут примешаны какие-то личные мотивы, – помолчав, заметил англичанин.
– Думаю, те же самые, что и у некоего рыцаря, дотла спалившего замок Молт.
С минуту мы молчали, глядя друг другу прямо в глаза. Взгляд Ричарда был странно сосредоточен, словно англичанин пытался что-то решить. Затем он, не прощаясь, вышел из камеры. Тяжелая дверь гулко захлопнулась за его спиной, отрывисто лязгнул засов, надежно отрезав меня от окружающего мира, и я снова улегся на топчан. Тот протестующее заскрипел, словно вот-вот развалится, но я, не обращая внимания на впивающиеся в тело занозы, задумчиво смотрел в небольшое окошко, скорее отдушину под самым потолком.
Отверстие настолько мало, что туда и голова не пролезет, потому его не забрали железными прутьями. К сожалению, мне это ничем не поможет. Очень скоро ночная тьма отступит, и ожидающий меня корабль покинет Кале. Я тяжело вздохнул. Встреча в сэром Йорком разбередила воспоминания, которые я предпочел бы не воскрешать. Отчего-то мне вспомнилась железная клетка в подземелье замка Молт и смерть невесты Ричарда. К добру или ко злу случилась наша встреча? Ричард потерял возлюбленную, значит ли это, что и я оставлю Жанну одну в этом мире насилия и лжи?
Я перевел взгляд на стиснутые кулаки, кожа на них побелела. Я продолжал смотреть, и пальцы наконец разжались. Но я не сводил взгляда с рук, пока сердце не забилось ровно, а дыхание не восстановилось. Спокойно, только не паниковать. Безвыходных ситуаций не бывает. Если и возможен какой-то выход, я должен был его найти. Голова трескалась от мыслей, я строил планы освобождения один другого фантастичнее. И несмотря на то, что при попытке анализа они тут же рушились с потрясающей легкостью, я не сдавался. Но не прошло и получаса, как меня вывели из камеры.