Орден Святого Георгия

Пылаев Валерий

И едва не врезался головой в объемистое пузо с золотым крестом.

— Колокольня! — рявкнул я, тыкая в потолок стволом «браунинга». — Где лестница?!

Седобородый батюшка от страха, похоже, лишился дара речи. Но дорогу все-таки показал: ткнул пальцем в сторону неприметной дверцы слева, а сам тут же поспешил в другую стороны, на бегу подбирая полы рясы.

Я рванул на себя ручку, в два прыжка одолел нижний пролет лестницы и вжался лопатками в стену. Вовремя — сверху громыхнуло, и пуля высекла искры из перил. Я наугад пальнул

пару раз, но попал, похоже, только в колокол: недовольный бронзовый гул заглушил даже эхо выстрелов, гулявшее по каменному нутру башни.

Расклад понемногу менялся: снайпер все еще сидел выше и мог без особого труда выцеливать меня на лестнице, но у меня тоже было оружие. На расстоянии в сотню метров винтовка выигрывала схватку, но здесь у скорострельного и хваткого «браунинга» шансов с каждой ступенькой становилось все больше. Я наугад выпустил остатки магазина в светлый квадратный проем наверху, зарядил следующий и рванул сразу через два пролета на нижний ярус.

Снайпер больше не огрызался: видимо, сообразил,что одолеть меня в тесной колокольне уже не получится. Забравшись еще выше, я увидел, как худощавая темная фигура с винтовкой за спиной лезет через ограждение наружу.

— Стой! — Я бросился вперед, вытягивая свободную руку. — Стой, кому говорят — или стреляю!

Вздумай беглец потянуться за оружием или замешкаться хоть на мгновение, я бы успел поймать его за шиворот. Но вместо он сиганул вниз и, на сбавляя хода, заскользил по покатой крыше на подошвах ботинок. А когда падение уже казалось неизбежным — оттолкнулся и с невиданной легкостью перемахнул через крохотный церковный дворик на соседнее здание.

— Да стой же, ты зараза… — пробормотал я, закидывая ногу на ограду яруса.

Повторять такие выкрутасы было не лучшей затеей, но особого выбора прыгун мне не оставил — разве что выстрелить и наблюдать, как ценный свидетель падает с высоты двух этажей и ломает себе шею. Так что я без особых раздумий рванул за ним следом. Вышло не так уж плохо, а с бегом по крышам я и вовсе справился на отлично, сократив разделявшее нас расстояние чуть ли вдвое. Но все равно белобрысый затылок и тощая спина с болтавшейся туда-сюда винтовкой пока еще были слишком далеко, чтобы как следует рассмотреть хотя бы их.

А когда мы добрались до угла здания, настало время очередного сюрприза: вместо того, чтобы свернуть направо, снайпер прибавил ходу и, оттолкнувшись от водосточного желоба, перелетел через Тучков переулок. Обычный человек такой прыжок попросту бы не осилил. Разве что олимпийский чемпион по соответствующей дисциплине. При попутном ветре, на пике формы, в идеальных кроссовках и после непременного курса стероидных препаратов. И только в том случае, если бы за ним гналась стая бешеных собак или кого похуже.

Олимпийский чемпион — или Владеющий. Когда тощая фигура ловко приземлилась на ржавую крышу на той стороне переулка, я, наконец, сообразил, что имею дело с обладателем очень хитрого Таланта. Благородные

предки не оставили снайперу пуленепробиваемой шкуры или умения стрелять огнем из глаз — зато скакал он как бешеный кенгуру с наскипидаренным хвостом.

Не знаю, зачем я вообще за ним прыгнул: в прежнем теле на такое не хватило бы ни дурости, ни, пожалуй, сил. Но Володя Волков весил раза в полтора легче и к тому же был молод, горяч, амбициозен, одержим духом погони.

И, как и все юнцы, не слишком-то осторожен.

Ветер хлестнул в лицо, под ногами внизу промелькнула мостовая, и я врезался грудью в острую жестяную кромку крыши. От удара перехватило дыхание, а в глазах потемнело. Наверное, я даже на мгновение потерял сознание и лишь чудом не свалился. Будь у снайпера желание, он мог бы без лишней спешки развернуться, прицелиться и вдумчиво снести мне голову с двух десятков шагов. Но его, похоже, вполне устраивало отступление: пока я с руганью и кряхтением лез на крышу, тощая спина лишь продолжала удаляться.

Пока не добралась до края здания, где сходились Средний проспект и Тучкова набережная. Здесь бежать было попросту некуда: с одной стороны Нева, с другой широченная улица. А с третьей — моя перекошенная от боли и злости физиономия и грозное дуло «браунинга». Даже после неудачного прыжка я успел отрезать все пути — снайперу остался только крохотный кусочек крыши на самом углу.

— Стой на месте! — Я прицелился снайперу в спину. — Бросай оружие… Медленно!

Странно, но на этот раз он даже не пытался дернуться. Неторопливо поднял руки и стащил через голову ремень. Винтовка бухнула о крышу, скользнула к краю и исчезла.

А снайпер зачем-то продолжал разоблачаться. Расстегнул куртку, снял и отбросил в сторону. Потом скинул ботинки. Чуть покрутил шеей, расправил худые плечи и чуть расставил локти в стороны — так, что серая ткань рубашки затрепетала от налетавшего с Невы ветра.

И шагнул с крыши.

— Стой! — заорал я, бросаясь вперед. — Убьешься, дурак!

Лететь вниз было прилично — четыре полноразмерных этажа здания прошлого века постройки. Пока я бежал, воображение успело нарисовать весьма красочную картину изломанного тела на тротуаре. Гравитация во всех мирах была той еще беспощадной стервой.

Но на этот раз почему-то отказалась подчиняться законам физики. Снайпер не только падал куда медленнее, чем я ожидал, но и будто даже менял траекторию. А где-то на уровне второго этажа и вовсе вышел из крутого пике и, увернувшись от почтового дилижанса, помчался к Неве примерно в метре над асфальтом дороги. Едва не зацепил пузом ограду на набережной, но в самый последний момент все-таки выровнялся.

И полетел над водой. Вальяжно и неторопливо, будто вместо растопыренных костлявых рук у него вдруг выросли огромные крылья, способные не только удержать вес человеческого тела, а еще и каким-то чудом поймать восходящий поток и поднять его над мутной рябью реки.