Орден Змей
Шрифт:
Заморовы никак не хотели соглашаться заводить огромного пса в дополнение к уже имеющейся обязательной в каждом ломокненском доме дворняги. Мне пришлось выдумать, где взять денег на корм псине. Первое свое коммерческое предприятие я начал с того, что взял кулек и отправился с ним по берегу реки собирать битый хрусталь и фарфор. Отнес его в посудную лавку и предложил купить. Мне заплатили за него три копейки: это мне понравилось.
Я начал еще усерднее собирать фарфор, и за него мне продолжали платить каждый раз по три копейки. Тогда я решил расширить это выгодное предприятие. Для этого взял другой кулек, поболее, наполнил его хрусталем и фарфором и, согнувшись в дугу, понес
Изыскивая дальнейшие средства для приобретения денег, я пустил в ход экономию. Она заключалась в следующем. Меня посылали за деньгами купить один фунт мыла за восемь копеек или фунта сахару за четырнадцать копеек. Я приходил в лавку и просил отпустить мне мыла «около фунта» на семь копеек, или сахару тоже «около фунта» на тринадцать копеек, и мне отпускали.
Экономические копейки я, приходя домой на Владимирскую улицу, закапывал в землю во дворе, а потом прибавлял к вырученным за продажу фарфора. Впрочем, скоро мне стало совестно обманывать новых родителей, и я прекратил «экономить». К тому же я стал помогать в приготовлении хлеба или же в хлебной лавке Заморовых, стоя за прилавком, где меня всему обучала старшая сестра Саша, которой было уже семнадцать и она превратилась в писанную красавицу. Ее знали в городе под именем «маленькой купчихи», потому что она частенько торговала хлебом, привлекая в семейную лавку множество молодых людей, внезапно подсевших на свежий ароматный хлеб.
Свои копейки приносили и покойники в Петропавловской церкви. Мы с бабой Нюрой являли теперь слаженную пару профессиональных провожатаев в мир иной. Шутя, я сравнивал себя с Хароном — перевозчиком через реку мертвых, а старушку-плакальщицу — с Нюктой, богиней ночи. Богатые новопреставленные легко обеспечивали ежедневный рацион Митрофана с Тимофеем, да еще и на свои нужды оставалось.
А вот Орден Змей потихоньку сдулся. После происшествия с Юхневичем мы сначала с новыми силами бегали и тренировались, но рутина обыденности, оказывается, действует не хуже ржавчины на оружие в подвале бабы Нюры. Илья Шамонкин всё больше превращался в бурсака и семинариста, окопавшись в своем духовном училище. Вера, похоже, просто старалась держаться подальше от нас и где-то через год стала вновь ходить по городу одна.
Генке было откровенно скучно. Он постоянно пропускал бег и тренировки, зато составлял карту таинственных калиток Ломокны и мастерил всякие штуки. Теперь угол подземелья Ордена Змей напоминал то ли мастерскую сумасшедшего ученого, то ли лавку средневекового алхимика, о которой рассказывал нам гимназический учитель истории Загорский.
Чуть ли каждую неделю мы испытывали всё новые виды оружия, которые делал Заморыш. «Технологический журнал или Собрание сочинений и известий, относящихся до технологии и приложения учиненных в науках открытий к практическому употреблению» — было любимым чтением Генки. Его отец выписывал множество журналов и прочитывал их все. Я же выбирал из них те, что рассказывали об истории или о современных событиях, описаниях стран света.
Лишь один Васька вместе со мной продолжал поддерживать в полной мере все тренировки Ордена Змей. Старик работал в кузнице, и для него вырваться к друзьям было отдушиной. Однажды он попросил меня принести учебники из гимназии. Я пожал плечами и притащил. С тех пор Васька стал заниматься еще и своим образованием. Каждый из нас, когда был в подземелье, помогал ему осваивать программу гимназии, а также духовного училища и женской гимназии, когда Вера и Илья все-таки снисходили до логова ломокненских бегунов. Так что, можно сказать, Васька, не обучаясь в школах, был в чем-то даже более образованным, чем каждый из нас.
А по Генкиному заказу Старик мастерил в кузнице детали для арбалетов, старинных и просто фантастических видов колюще-режущего оружия, самодельного парового движителя. Подземелье было украшено выкованной эмблемой Ордена Змей — в круге раскрытая книга, на ее фоне извивающаяся змея с короной, а по бокам красовались меч и совня. Отец Спиридон всё также обучал поредевших змеенышей бою с различными видами оружия.
Проснувшись весенним утром и лежа в кровати, я прогонял в голове приснившийся сон. Рутина, особо записать нечего. Тренировки, уроки, превращения. Как и у меня в Ломокне. Скучно. На соседней кровати спала заметно подросшая Машка. Она с сентября учится в женской гимназии, где и Барышня Вера.
Вдруг снизу послышались встревоженные голоса, шум, топанье, беготня. Я лениво приподнялся на кровати — опять, похоже. С конца прошлого года, со Святок, стало неспокойно в доме Заморовых, и всё из-за старшой сестры Саши, маленькой купчихи. Дверь с шумом отворилась и в комнату вбежал запыхавшийся Генка.
— Надо чаще тренироваться, Заморыш, а то так заморышем и помрешь, — не дал я ему ничего сказать.
— Да иди ты, Зло, в пекло! — привычно отмахнулся Генка. — Побежали цыганенка бить!
Тут надо начать немножко или даже множко издалека.
Однажды в детстве отец рассказал Саше Заморовой, что она названа в честь мученицы Александры Римской — ее память как раз приходилась на день рождения дочери. Саша узнала, что Александра была царицей в Риме, и видя страдания Георгия Победоносца, открыто объявила себя христианкой, за что и была жестоко убита своим мужем — злым императором Диоклетианом.
— А Рим — это далеко? — спросила Саша.
Николай Иванович ухмыльнулся и достал географический атлас. Он любил узнавать всё новое, и когда освобождался от дел, его порой можно было увидеть в будущей комнате Назловых с книгой или журналом, сидящим в высоком кресле-качалке и с удовольствием читающим новое издание. Губы его беззвучно шевелились во время чтения, а Саша с интересом разглядывала своего папеньку, которого все же привыкла больше видеть в белом от муки фартуке с закатанными рукавами.
— Вот Москва, а мы совсем рядом, — отец указал на карту, — а здесь — Рим, до него очень далеко ехать.
— А на чем ехать? — спросила Саша.
— Ну, сначала нужно на ямщиках добраться до Москвы, потом на пароходе до Царьграда, а дальше, как душе угодно — хочешь, опять плыви по морю, а хочешь, сначала по железной дороге, а потом все равно на пароходе, — Николай водил пальцем по карте, а дочка следила за его движениями.
— Далеко… — вздохнула Саша.
— Зато Италия похожа на сапог! — засмеялся отец.
— Как это?
— Ну-ка, тащи мои сапоги! — дочь тут же полетела вниз в прихожую. — Только сначала почисть их хорошенько! — крикнул вдогонку отец.
Потом они долго сравнивали отцовский сапог с сапогом Италии, отец рассказывал дочери, как из этого самого Рима на Русь приехал Карл Ломокка и основал город Ломокну, и в честь него теперь у города на гербе изображен лом, как итальянцы строили ломокненский кремль, а до этого воевали с Карфагеном и покоряли другие страны…
В итоге маленькая Саша прямо-таки заболела Италией, и теперь, в честь пятого дня рождения, мама Ефросиния вылепила ей из теста в подарок итальянский сладкий сапог. По форме он, конечно, больше походил на сапог Николая Ивановича, но Сашиным восторгам не было предела.