Орден
Шрифт:
Он шел неспешно, мягко ступая, но при его приближении казалось, что по дороге катится вал неведомой энергии.
Навстречу шел монах, тяжело переставлявший свой посох, молодой еще мужчина, погруженный в некие тяжкие думы. Подняв глаза от дороги, он остолбенел. Менее всего он ожидал увидеть бывшего слугу знатного барона, служащего Ингрийскому князю, офицера Ингрийского войска, полгода назад покинувшего Новгород, чтобы помочь своему повелителю воцариться в новых землях, вот так. Артем, встретившийся взглядом с монахом, был удивлен не меньше. Перед ним стоял Иван, брат Ольги, с кем он однажды сошелся в смертельном
– Вижу я, судьба сурова к тебе, – произнес монах смиренным голосом.
– Судьба балует меня как никогда, – спокойно отозвался Артем.
– На все Божья воля, – промолвил монах.
– Давно ли ты ушел в монастырь? – спросил Артем.
– Через неделю после сражения под стенами Новгорода, – был ответ.
– С Ольгой все хорошо… – начал было Артем, но наткнулся на останавливающий жест монаха:
– Это в прошлом. Нет больше Ивана.
– Ну что ж, Бог в помощь тебе, монах.
– Благодарствуй. Спасибо тебе и за то, что было меж нами тогда. Рукой твоей сам Всевышний водил. Указал Он мне на грехи мои, но уберег от пламени адского. Часами я в монастыре на молении стоял, грехи замаливал.
– А куда сейчас путь держишь?
– Ныне иду по святым местам. Игумен благословил. Прощение у Господа вымолить хочу.
Артем вдруг понял, что этого человека он все-таки сломал. Пощадив его, он разрушил все те ее устои, которыми он жил. И для Ивана рухнул мир. А начать воссоздавать новый, по крупицам, он так и не смог. Выбитый из горницы своего батюшки, где все было просто и понятно, он не сумел жить своим умом, а ухватился за другую, ближайшую и простейшую опору. «Будет теперь в церквах лоб себе расшибать, да по святым местам ноги до крови стирать, – подумал Артем, – ну да, может, хоть что поймет. Слава Богу, хоть его крови на мне нет». Он вдруг подумал о его отце, Матвее Тимофеевиче, лежащем сейчас на дне Ладожского озера, и спросил:
– А семья-то твоя как?
– Брат мой средний, Глеб, пал тогда, при осаде. Остальные слава Богу. Батюшка нынче, с благословения митрополита, с лодьями, продукты да книги святые старцам беломорским повез. – Он перекрестился.
У Артема по спине пробежал неприятный холодок. Он поднялся и произнес:
– Бог тебе в помощь, ступай своей дорогой, монах.
– И тебя храни Господь, – сказал монах, поднимаясь и благословляя Артема.
Они вышли на дорогу, и каждый пошел своим путем.
Глава 57
Ссора с митрополитом
Уже на подходах к Новгороду Артем зашел на один из постоялых дворов. Как всегда, «Христа ради» ему дали немного подкрепиться. Он же обещал после трапезы поколоть дрова. Когда он уже заканчивал есть вчерашнюю кашу – ложкой, которую ему так же, как и два года назад, «Христа ради» подарили на первом постоялом дворе, – внимание его привлекла группа монахов, вокруг которой быстро собирался народ. Доев и отложив деревянную миску, он подошел к собирающейся толпе, протиснулся в первые ряды и был поражен новой встречей. В окружении четырех чернецов на лавке сидел митрополит, одетый в обычную монашескую одежду, и нараспев, громко, определенно работая на публику, причитал:
– Горе, други мои, горе. Антихрист пришел на землю новгородскую.
– В чем дело? – спросил Артем, и митрополит, услышав новый вопрошающий голос, явно в тридесятый раз начал рассказ.
– Слуга антихристов на вече пришел, замутил он разум честному народу речами лукавыми. Прокричало вече, что желает под князем Ингрийским ходить, по его бесовскому уложению жить. Горе, ой горе. Не послушало вече посадника, изгнало из города. И священники православные антихристовыми речами прельстились, не послушали моей анафемы дому Ингрийскому и Петербургу, Богом проклятому, сослали меня игуменом в монастырь Староладожский. Горе, други, ой горе.
Народ тревожно загудел. Артем хотел уйти. Барон в очередной раз одержал победу. Оставалось только порадоваться за его успех и поспешить в Новгород. Но тут образ трех горящих кораблей предстал перед его глазами. Вспомнились крики людей, гибнущих от меча и огня, тонущих в ладожских волнах. И тут он вдруг осознал, что имеет редкую возможность видеть того, кто повинен во всей этой бойне и мерзости. Одного из тех, кто во все времена плетет интриги, бросает людей в огонь сражений, морит их голодом, а потом, потерпев поражение, скрывается на прихваченных неправедным трудом заморских виллах, рассаживается на посольские должности – от Ботсваны до Парижа. Вот и этот. Люди, виноватые лишь в том, что верно служили ему, лежат сейчас на дне Ладожского озера, а его – игуменом в монастырь. Так ведь еще не уймется, на что-то надеется, агитирует. Он сделал шаг вперед и как мог почтительнее произнес:
– В чем же горе, отче? В том, что вече уложение ингрийское приняло, или в том, что тебя в монастырь сослали?
Митрополит остановил свое качание и вой и во все глаза уставился на Артема. Чернецы выгнули спины и зашипели. Конечно, митрополит не узнал Артема. Видел он его пару раз, да и то мельком. Да куда владыке запоминать каких-то слуг? Просто, как говорят кулачники, попал ему Артем «в душку», на вдохе поймал. Всего ожидал митрополит, будоража народ, но не этого.
– Антихрист на земле православной, – громко возвестил он.
– Да нет, отче, – спокойно ответил Артем. – Хотел ты власти, а власть из-под ног вышибли, вот ты и плачешься.
– Кто ты таков, чтобы говорить столь богохульно? – взревел митрополит, вскакивая.
– Ты уж себя с Богом не равняй, я не Бога хулю, а тебя, старый козел, – столь же спокойно, но с нарастающим напором ответил Артем. – Я барон Артемий Александров, состою на службе у князя Ингрииского, четвертого дня рубился с ратниками твоими, которых ты якобы на Беломорье послал, а на самом деле перехватить ингрииского посла и подло убить направил.
Их глаза встретились, и митрополит отпрянул как от прямого удара в челюсть, споткнулся о скамейку и упал на спину. Чернецы попытались двинуться к Артему, потрясая клюками, но прыснули в стороны, когда тот перехватил посох в боевое положение. Митрополит начал подниматься.
– Лжешь, лжешь, антихрист, – хрипел он.
– Ну вот уж в антихристы меня произвел, – хохотнул Артем. – Быстрый ты. Как там звали того рослого да плечистого с лодьи, что барона искал? Ты к нему в ад заглянуть не хочешь? Он, наверное, голову там пришить никак не может. Это я его на эту голову укоротил. Слышишь?