Орден
Шрифт:
В Гатчинском замке князь принял официальную делегацию магистрата, а также делегации от немецких и русских купцов и различных цехов ремесленников Петербурга. Начались долгие уверения в преданности и покорности новому правителю и обсуждения церемонии вступления князя в свою новую столицу. Все сходились на том, что церемония должна быть парадной и торжественной.
По прибытии в замок Артем был срочно препровожден к князю. Тот все еще работал в пожарном режиме. Войдя в парадную залу, Артем увидел, что князь одновременно подписывает какие-то подаваемые Рункелем документы, диктует что-то секретарю (при этом Рункель по ходу дела вносит дополнения, тут же подтверждаемые князем) и еще умудряется выслушивать делегацию купцов. При виде Артема
– За верную службу Великому князю Ингрийскому и безупречное сидение посадником в городе Петербурге Великий князь Ингрийский Андрей соизволяет жаловать ингрийского дворянина Артемия Александрова и потомков его титулом барона. С сего дня объявить барона Артемия Александрова министром дел финансовых и смотрителем монетного двора Великого князя Ингрийского. Подписано собственноручно князем Ингрийским Андреем в год тысяча триста семьдесят девятый от Рождества Христова, апреля двадцатого дня.
Секретарь торжественно вышел из-за стола и вручил Артему свиток. Артем вопросительно посмотрел на барона, тот улыбнулся и произнес:
– Ступай, умойся с дороги. Через час придешь ко мне в кабинет. По всем делам будешь отчитываться мне. Я отныне первый министр княжества Ингрийского.
Рункель снова склонился к князю и стал что-то терпеливо ему растолковывать.
Теперь барон и Артем проводили много времени на переговорах с делегациями купцов и ремесленниками. Выслушивали прошения, выносили предложения, получали ответы. Часы, в которые Артем не был занят многочисленными и трудными переговорами, проходили в совещаниях с князем и бароном о хитросплетениях финансовой политики. Вечерами же, переходящими в ночи, он писал свой проект экономической реформы.
Чудная судьба была у Артема. Еще два года назад он был рядовым клерком одной из коммерческих фирм, ежедневно садящимся за свой компьютер в офисе, и «задвинутый» на восточных единоборствах. Год назад – «отброс», с точки зрения благородного рыцаря, ополченец Цильха. Полгода назад – слуга благородного барона. А теперь, барон и министр княжества Ингрийского, он корпел над «программой экономического развития» целого государства. Притом государства средневекового. Никогда не думал, что курс экономической истории, который ему читали в институте, окажется столь практически применим.
Иногда он думал, чему обязан столь быстрым возвышением. Конечно, тому, что работал с бароном. Но ведь к барону он попал, уже проделав путь от убогого до доверенного лица Цильха. Головокружительная здесь карьера. Как? Да и барон не выдвинул бы его так высоко, если бы не видел в нем чего-то особенного. Ведь Питер служит уже много лет, в преданности его сомнений нет, да и умный он мужик, а вот так слугой и остается. Нет, не выдвинул бы его так барон, если бы не видел, что Артем способен на большее, чем вращать меч да нос брату Франциску сломать. Артем не был склонен считать себя кем-то выдающимся, но ведь вокруг много людей, так же стремящихся наверх, однако навсегда остающихся в безвестности. Да и в его мире он четко видел, что большая карьера без подлизывания к начальству (чего он не любил) или участия в интригах (что ему претило) ему не светит. Каким же образом этот мир, в который он пришел чужаком, в котором из всех знаний сумел блеснуть только парой приемов из рукопашного боя (да и то не столь удачно, ополченцы повязали все равно), каким образом этот мир поднял его над теми, кто был в нем рожден? А как сумел подняться сам барон? Никому не ведомый дворянин, пусть прославленный как успешный дипломат, побывавший на Востоке, приезжает в страну, в считаные месяцы становится ближайшим советником правителя, играючи уничтожает это государство и создает новое, где оказывается уже вторым лицом. И это за год. Нонсенс.
И вдруг он понял. И он, и барон были людьми другого мира. Собственно, барон родился, конечно, в этом мире, но мыслил категориями совершенно
Это же было их проклятием. Живя иными интересами, иными понятиями, они никогда не могли почувствовать себя здесь дома. «Что бы я делал, если бы родился здесь слугой? – думал Артем. – Видел бы счастье в должности дворецкого в богатом доме или в том, чтобы стать купцом. Был бы рыцарем или ратником, мечтал бы о добыче, о наградах. Был бы еще один воин, купец, слуга, каких тысячи. А я пришел сюда и наплевал на их расписные сани с бубенчиками и замки. Мне это показалось неинтересным. И вот теперь играю в министра финансов средневекового государства, могу приобрести десятки расписных саней с бубенчиками и даже несколько замков. Надо это мне? Да нет. Развлекаюсь».
Думая о своей жизни в этом мире, он понял, насколько изменился. Это был уже далеко не тот Артем, который непонятным, фантастическим образом пронесся по измерениям. Многое понял, многому научился, по-иному стал смотреть на мир. Это дало мощный толчок к развитию его личности. «Что привело к этому? – спрашивал он себя. – Опыт, необычные ситуации? Нет. В том мире я гнался за положением, деньгами, „гольфом" распроклятым, а здесь вдруг потерял ориентир – деньги и карьера. Потерял, но нашел другой. Сильный человек не может ни к чему не стремиться. Но, стремясь к чему-то одному, он теряет другое. Не произошло бы того, что произошло, так бы всю жизнь и потратил на зеленые бумажки. А сейчас те вещи, которые я понял, уже ни на что бы не променял. То, что я научился дышать животом, как показывал барон, и этим способом вылечил ангину, мне в тысячу раз важнее и приятнее поста и титула. Я могу добиться всего, чего хочу. Вот и добился, вернее, как говорит барон, притянул к себе власть и деньги. Странно, получил то, чего уже не искал. Но ведь не получаю от этого ни капли удовольствия. А два года назад пищал бы от восторга. А зачем это мне? Тьфу ты, черт, сам себя запутал. Спать пора, завтра в шесть утра итальянские банкиры заявятся».
Впрочем, Ольге министерский пост и баронский титул ее мужа игрой вовсе не казались. Она чрезвычайно гордилась стремительным взлетом мужа и быстро осваивала роль светской дамы.
С большой радостью Артем обнаружил, что не ошибся в своей избраннице. Ни капли заносчивости или спеси. Она любила его столь же нежно, была столь же мила и приветлива как с князем и его окружением, так и с обслугой в замке.
А потом было торжественное вступление князя в Петербург. Была весна, пели птицы, и весь народ высыпал встречать нового правителя. И был министерский пост и много работы по «экономической реформе», как в шутку называл он свою работу. И был бывший дом барона, переустроенный Ольгой по своему вкусу в удобное семейное гнездышко. Были набор слуг и куча житейских мелочей. Начиналась новая жизнь.
Глава 51
А в это время в Ревеле
А в это время в ливонском городе Ревель, в том самом городе, который через много лет должен был стать Таллином, эдаким сошедшим с картинки о средневековых рыцарях туристическим раем, городе, в котором в этот момент действительно жило много рыцарей и всего прочего люда, которому положено было жить в средневековом европейском городе, у окна в доме, стоящем на улице Пик, сидел отец Паоло. Майское солнышко грело вовсю. Люди, уставшие от долгой и хмурой зимы, довольно щурились и подставляли свои лица под его лучи. Настроение идущих по улице было праздничное, но на душе у Паоло было пасмурно.