Орден
Шрифт:
— У-у-у!
Бурцев хлопнул себя по лбу. Со злостью, с ненавистью припечатал. Тупая… тупая голова! Как же он сам-то не догадался! Телепортация!
Треклятый вестфалец его сделал! Времени теперь не просто мало. Времени нет! Дерпт — не Взгужевежа — до него рукой подать. Фон Берберг наверняка уже там! Да нет — скорее, не там даже, а в «Башне-на-Холме»! Или… или, может быть, все пропало, и штандартенфюрера вместе с обеими пленницами уже встречают в эсэсовском хронобункере? Хотя нет, это исключено. Фриц говорит, что для обратного цайтпрыжка необходимо дождаться полнолуния. А когда?! Когда взойдет эта хренова полная луна? Уж не этой ли ночью? Или следующей? Ну почему, почему он не имеет привычки следить за лунным диском?!
— Что будет с девушками, когда их перебросят в будущее?
Фриц потупил глаза.
— Отвечай!
— Обе знать вас, полковник, значит, обе обладать важными для рейха сведениями. Их допрашивать. Если они не рассказать, их подвергать пыткам.
— Пыткам?! — Оруженосец фон Берберга вздрогнул от его крика. — А если они и под пытками ничего не скажут? Если они понятия не имеют, о чем говорить?
Фриц молчал. Красноречивое то было молчание.
А Бурцев негодовал. Если из-за него фашики кинут Аделаиду и Ядвигу в какие-нибудь гестаповские застенки… Если из-за него девчонок запытают насмерть!
— Мне это есть очень жаль… Но это никак не избежать. Особенно теперь, когда цайткоманда и ливонский союз есть разбиты. Прошу меня не топить. Я только помогать вам и говорить все, что знать.
Бурцев в сердцах отпихнул пленника от края полыньи. Тот тяжело дышал и едва держался на дрожащих ногах.
— Все понял? — он повернулся к Освальду. Вопрос был задан по-польски.
— Не все, — глухо пророкотал добжиньский рыцарь. — Но достаточно. Про пытки я понял. Что ничего хорошего Ядвигу не ждет — тоже. Остальное ты объяснишь потом. А сейчас надо ехать во Взгужевежу. Вот только… Что ты намерен делать с ним?
Острие окровавленного Освальдова клинка указывало на Фрица.
Фриц поежился. Бурцев пожал плечами:
— Думаю, все, что знал, он уже рассказал. Пусть князь Александр забирает его себе. Выкупа, правда, за этого пленника Ярославич не дождется. Но не топить же его, в самом деле?
— Ты уверен, что он сказал все?
— А разве не видно? Вряд ли даже Сыма Цзян способен еще что-нибудь из него вытянуть.
Освальд удовлетворенно кивнул. И взмахнул мечом.
— За…
Обезглавленное тело рухнуло на лед. Голова скатилась в воду. Вода в полынье стала красной.
— … чем?
— Так будет правильно, Вацлав. Враги должны умирать. И чем скорее, тем лучше. И чем больше, тем еще лучше…
Глава 44
Тратить время на споры с рыцарем Бурцев не стал. Что сделано, то сделано: срубленную голову назад не пришьешь, а у них на счету каждая секунда. Может… вряд ли, но кто знает, может, они еще успеют… Бурцев не очень верил в это. Путь до Взгужевежи слишком далек. Но он заставит себя поверить. И себя, и других.
— Освальд, когда у нас полнолуние?
— Не знаю. Сыма Цзян должен знать. Этот старик знает все.
«Старик знает все!» Надежда мелькнула ослепительной вспышкой в беспросветном мраке. А ведь и в самом деле! Китайский мудрец должен знать не только лунный календарь. Помнится, Сыма Цзян говорил, будто ему известны древние заклинания, пробуждающие мощь арийских башен. Что ж, сейчас самое время для сокровенных знаний.
— Так мы едем во Взгужевежу? — Пан Освальд нетерпеливо покусывал ус. — Я не желаю, чтобы с Ядвигой случилась беда.
— Едем. Только не во Взгужевежу. — Бурцев говорил спокойно, уверенно, как говорят о деле решенном. — Твой замок слишком далеко, так что мы отправляемся в Дерпт! А уж оттуда Сыма Цзян быстро доставит нас во Взгужевежу.
— Но как?!
— Так же, как туда попадут Фридрих фон Берберг и Ядвига Кульмская, — с помощью древней магии. Я поговорю с князем, а ты, Освальд, собирай всех наших. Всех, кто согласится идти за тобой и за мной хоть на верную смерть. Главное, найди Сыма Цзяна! Хватай китайца за шкирку и немедленно тащи ко мне. И коней, коней загонных возьмите побольше. Чтоб у каждого по паре лошадей в запасе было. У каждо-го, понял? Привалов в этом походе не будет.
Бесхозных коней вокруг бродило немерено. Рыцарь повернулся к Збыславу и дядьке Адаму. Рявкнул что-то по-польски, присвистнул. Обоих как ветром сдуло. Эти приказ своего господина исполнят быстро. И людей соберут, и табун пригонят. И Сыма Цзяна, где бы тот ни был сейчас, отыщут. Только бы добраться вовремя, только бы пробиться к дерптской платц-башне. Бурцев понимал: это будет нелегко. Придется идти на колючую проволоку, мины, пулеметы, огнеметы, автоматы. Получится ли что у них путное — бабушка надвое сказала. Но не сидеть же сложа руки…
— Может, как в прошлый раз, а? — с боевым азартом и злостью спросил добжинец. — Помнишь, как брали Взгужевежу год назад? Снова переоденемся крестоносцами, прикроемся чужой броней.
Бурцев вздохнул. Не покатит… Вряд ли часовые цайткоманды будут столь же беспечны, как рыцари Конрада Тюрингского, которых в прошлом году удалось провести при помощи простенького маскарада.
Он едва поспел за промелькнувшей вдруг где-то в глубинах подсознания мыслью. Но поспел. И просветлел…
— Погоди-ка, Освальд! Как ты сказал?! Прикроемся чужой броней?! Да! Именно так, елы-палы, мы и поступим! Срочно, слышишь, срочно найди мне унтерштурмфюрера!
— Кого-кого?
— Отто Майха. Пленного немца из Моосты.
— А как же лошади?! Я хотел бы для начала выбрать себе лучших скакунов из тех, что найдут Збыслав с дядькой Адамом. Чтобы быстрее… чтоб первым…
— Отставить лошадей! Ты поедешь со мной. И приедешь первым.
— А?
— На танке.
— На танке?
— На железном драконе — на Смоке никогда не катался, пан Освальд?
Добжинец побледнел. На лбу заблестели частые капельки. Редко шляхтич бледнел и потел вот так — не от злости, а от явного, плохо скрываемого испуга. И все же рыцарь не сказал ни слова против. Только тяжко сглотнул. Только трудно кивнул. Любовь ли вечная, быстротечная ли страсть к Ядвиге — чем бы ни было это чувство, но оно оказалось сильнее ужаса перед предстоящей поездкой в чреве бронированного монстра. Бурцев зауважал собрата по оружию пуще прежнего.