Орден
Шрифт:
Конечно, лучше бы подложить под стенобитные орудия пороховые бомбы да запалить фитили. Но ни одной из них на глаза не попадается. Где желтолицый старик укрыл свое добро от горящих стрел вроцлавцев, Бурцев не знал, а шарить вдоль частокола в темноте уже нет времени. Ничего, сгодятся и зажигательные снаряды.
Первый глиняный горшок в ближайшую катапульту он швырнул сам. Второй — в чудовищную громаду требюше — тоже. Затем к нему присоединились бойцы Освальдова отряда. Только Збыслав с завистью наблюдал за буйством польского слона в татаро-монгольской посудной лавке. Литвин не решился отлучиться от приходившего в себя добжиньца.
О, партизаны оттягивались на славу! С мстительной ненавистью дружинники и лесные стрелки били «дьявольские» машины «дьявольскими» же снарядами. Горшки раскалывались, и вязкая тягучая смесь лениво стекала по деревянным конструкциям. Больше всего досталось гиганту-требюше — самому опасному противнику крепостных стен. Щедрую порцию горючей смеси получили и катапульты с баллистами. Дядька Адам швырнул несколько горшков в крытые тараны, Янек выплеснул содержимое зажигательных бомб на осадные щиты. Весь арсенал татаро-монгольского воинства был уничтожен в считанные минуты.
— Все, пора уходить! — скомандовал Бурцев. Он подхватил татарское копье с бунчуком, макнул пышным конским хвостом в густую лужу возле требюше, а затем направил Уроду к затухающим кострам.
Из пропитанного нефтяным раствором копейного бунчука вышел знатный факел. Жаркий, брызжущий огненными искрами, на длинной рукояти — прямо сказочная жар-птица, вспорхнувшая в ночи. Птичка эта клюнула одну катапульту, другую… Затем баллисту, требюше…
За Бурцевым поднимался огненный след. Жар-птица обратилась в красного петуха, потом — в многоглавого дракона, жадно пожиравшего сухое дерево, политое горючим сиропом. Пламя лизало стойки, перекладины, вороты и колеса. От нестерпимого жара начинали лопаться канаты, жгуты, тетивы.
Проносясь мимо мантлет, Бурцев мазанул огнем и по ним. Пламя занялось сразу. Татары, уже пробившие боевыми топорами изрядную брешь в дереве, отпрянули назад.
Последними он поджег громоздкие колесные capаи с таранными бревнами внутри. Бросил копье с огарком бунчука, хлестнул Уроду подобранной плетью татарского надсмотрщика. Нужно было догонять отряд Освальда.
Возле городских ворот не удержался — оглянулся на скаку. Ох, и славно полыхало в ночи! И до чего красиво! Языки гигантских костров, казалось, лижут само небо, а деревянные остовы осадных орудий осыпают его снопами жгучих искр.
Со стороны холмов к горящей «батарее» подскочило несколько всадников — видимо, из облавного отряда, о котором говорил дядька Адам. Наездники заметались, засуетились на фоне пылающих пороков беспомощно и бессмысленно. Кто-то спешился, надеясь присыпать бушующее пламя землей. Да разве такое присыплешь?!
Оглушительный грохот перекрыл крики степнов. Чудовищный противовес требюше — неподъемная корзина — в рое огненных мух рухнул вниз. Другой конец метательного рычага резко поднялся.
Это был последний выстрел недозаряженного фаранга. И далеко не самый удачный. Противовес упал с небольшого расстояния, так что и броска как так вого не было. Горящая праща (огонь добрался уже до нее) лишь слабо перехлестнула через рычаг, сорвалась с пережженных ремней, и многокилограммовая глыба вывалилась из сетчатого кармана. Ядро пролетело метра три, грохнулось у щитов-мантлет, закрывавших проем в частоколе, по инерции покатилось дальше. С треском камень разметал преграду из горящего дерева. По ту сторону осадного тына послышались вопли.
Больше Бурцев не оглядывался. В гулкой арке Bpoславских ворот он нагнал Освальда и поддерживавшего его оруженосца.
Глава 37
Как и предполагалось, новые хозяева города были ошеломлены неожиданной атакой с тыла и почти не пытались остановить продвижение партизан к городской цитадели. На пути поляков встречались лишь небольшие группки вражеских всадников. Кочевники либо недоуменно жались к обочине, либо растворялись в дыму, либо рвали стрелы из колчанов, но опаздывали с прицельным выстрелом. Быстро собрать на тесных горящих улицах незнакомого города крупный заградительный отряд не могли даже непобедимые «тартары».
Поляки воспользовались этим.
Впереди скакал Янек. Дружинник действительно знал Вроцлав как свои пять пальцев и легко ориентировался в огне и дыму. За Янеком, указывающим кратчайшую дорогу к цитадели, следовали остальные.
Освальд — в середине. Добжинец находился на грани очередного обморока, так что лапища верного Збыслава постоянно поддерживала пошатывающегося рыцаря.
Несколько раз позади слышался шум погони, но степняки неизменно отставали и терялись в лабиринтах узких задымленных улочек.
— Не стреляйте! Не стре-ляй-те! — Янек начал кричать еще прежде, чем из дыма возникли очертания стен цитадели. Кричал он громко, кричал по-польски. Видимо, лишь по этой причине защитники городского кремля не засыпали их стрелами.
Отряд вылетел на рыночную площадь перед вроцлавским замком. Безлюдное пространство, мощенное камнем. Перевернутые прилавки. Брошенные телеги с товаром… Над площадью — зубчатые стены, приземистые башенки, шпили городской ратуши и собора. Цитадель отделяют от города вал и ров с затхлой застоялой водой. В валу — проем. Через ров перекинут шаткий бревенчатый мостик, уничтожить который можно в два счета, сбросив сверху хорошую каменюку или бревно. Ага, бревнышко-то уже заготовлено — вон оно, висит на выступающих крючьях прямо над мосткам! К крючьям привязаны веревки. Все они тянутся бойницам. Понятно… Дерни за веревочку — мост и обрушится.
Пока веревочку не дернули. Не успели. Или специально ждут дуралеев, которые полезут под бревно чтоб уж вместе с ними… Хлипкое сооружение, переброшенное через ров, вело к массивным и — увы — запертым воротам: кондовый дуб, щедро обитый медью. Не всякий таран такие высадит.
Ворота манили…
— Не стреляйте! — еще раз прокричал Янек. Лошади ступили на мостки.
— Кто такие?! — гаркнули со стен.
Бурцев глянул вверх. Судя по количеству стрел высунувшихся из бойниц, их держали на прицеле как минимум десятка два арбалетчиков и лучников. Да бревно, что со скрипом покачивалось над головой, здорово нервировало.
— Не стреляйте! — в очередной раз подал голос Янек. — Поляки мы!
Между каменных зубцов возникла чья-то массивная фигура. Воин в клепанном из железных полос шлеме перегнулся через стену:
— Откуда? С какого участка стены? Почему так задержались?
Горластый человечище… Глашатаем небось работает.
— С нами раненый рыцарь! — пробасил Збыслав. — Мы не из Вроцлава!
Ну конечно… «Сами мы не местные…» Бурцев досадливо сплюнул. Зря ты это, Збыслав. Лучше уж приикинуться своими — глядишь, — быстрее впустят.