Ордер на убийство
Шрифт:
– А что я могу сделать? И кому я могу что-то сказать?
– Не знаю. – Посмотрела на него. – Извините, я могу закурить?
– Конечно. – Он придвинул пепельницу.
Она достала из пачки сигарету, прикурила от своей зажигалки. Сделала несколько затяжек, помахала рукой, разгоняя дым.
– Извините еще раз. Но вы можете сделать одну вещь.
– Какую?
– Найти убийц моей дочери. И моего внука.
– Но…
Пока он подбирал слова, она, взглянув на него в упор, покачала головой:
– Никаких
Положив сигарету в пепельницу, достала из сумочки сверток. Молча положила на стол.
– Что это? – спросил он.
– Здесь все мои сбережения. Восемнадцать тысяч долларов.
– Вот что, Нина Николаевна. – Он выдержал паузу. – Уберите, пожалуйста, эти деньги. Я их все равно не возьму.
– Нет, возьмете. Я знаю, вести такое расследование трудно. Но вы должны им заняться. Должны, вы понимаете, Павел Александрович?
Он знал, что не сможет ей отказать.
– Хорошо, я попробую заняться этим расследованием. Но деньги ваши я все равно не возьму.
– Почему?
– Потому что я уже получил двадцать тысяч долларов – от Юлии.
– Я знаю это.
– Вот и хорошо. Я, кстати, собирался вернуть их вам.
– Не нужно мне ничего возвращать. Оставьте себе деньги Юлии. И возьмите мои.
– Но я не могу этого сделать.
– Почему?
– Да перестаньте, Нина Николаевна. Потому что так дела не ведутся.
– Дела… – Взяв потухшую сигарету, Боровицкая чиркнула зажигалкой. Затянувшись, посмотрела на него. – Павел Александрович, извините – какие могут быть дела? Нет никаких дел. Я потеряла все, поймите это. И… – Затянулась. – Даже если вы не найдете убийц, но будете их искать, мне будет легче. Понимаете?
Он понимал это. Хотя и не хотел говорить, что понимает.
– Главное, чтобы вы их искали. Если вы начнете их искать, я буду знать… Я хоть буду знать, что есть один человек на свете, который этим занимается. Это будет надежда. Не отбирайте у меня надежду, пожалуйста.
– Хорошо, Нина Николаевна. Я берусь за это дело. Но мы должны с вами кое-что обговорить – здесь, пока вы не ушли.
Усмехнулась:
– Пока я не ушла… Боитесь, что меня тоже задушат? Как Юлечку?
– Нина Николаевна…
Он испугался, что у нее снова начнется истерика, – ее губы мелко дрожали.
– Боитесь, боитесь, вижу. Дорогой Павел Александрович, меня не задушат. А если задушат, я буду даже рада.
– Перестаньте.
– Да нет, я в самом деле буду рада, потому что перед смертью смогу плюнуть им в рожу. – Притушила сигарету, от которой остался один фильтр. – Ладно, спрашивайте. Что бы вы хотели знать?
– Я боюсь за ваши нервы, Нина Николаевна.
– Не бойтесь. Я уже в порядке.
– Для начала я должен сказать, что, как я понял, убийство вашей дочери и вашего внука было хорошо организовано.
– Хорошо организовано?
– Да. Вы знаете, что на даче отравили собаку?
– Я знаю, что Шуруп умер, съев какую-то гадость. Так мне сказали в милиции.
– Собаку отравили. Ей дали отравленную печенку. Я видел эту печенку и видел пену на губах собаки. Съесть что-то случайно она не могла, ее держали на цепи.
– Знаю… – Боровицкая покачала головой. – Сволочи… Какие сволочи… Что вы еще хотели бы знать?
– Скажите, на даче в Серебряном Бору, кроме Юлии, ее мужа и Вити, проживал кто-то еще?
– В смысле?
– Я заметил, что в Витиной спальне, в детской, стоит еще одна кровать, вторая. Для кого она?
– А, вы об этом. Эту кровать поставили для меня.
– Для вас?
– Да. Кровать эта стоит в Витиной спальне с самого начала. Как только дача была построена. Почти все лето я живу… жила на этой даче, – поправилась она. – Ну, знаете, как это бывает… Я постоянно гуляла с внуком, рассказывала сказки. На ночь, естественно, тоже. Поэтому как-то так сложилось, что я всегда спала с ним в одной спальне. Он к этому привык.
– Значит, вы знаете порядки в спальнях на этой даче?
– Порядки в спальнях? Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду то, как было принято застилать на даче кровати. Одинаково и в той и в другой спальне?
– Не понимаю. Конечно, одинаково.
– Уточним – сколько на каждой кровати обычно находилось подушек?
– Подушек? По две.
– На каждой кровати?
– На каждой кровати. Не пойму только, почему вы об этом спрашиваете?
– Сейчас объясню. Только… возьмите себя в руки, Нина Николаевна.
– Павел Александрович, говорите смело обо всем. Приступа слабости больше не будет.
– Хорошо. Так вот, я почти уверен – вашу дочь и вашего внука задушили подушками.
– Задушили подушками… – Боровицкая закусила губу. – О господи… Ну конечно…
С минуту она сидела молча. Вздохнула:
– А я… я тоже хороша… Могла сама об этом догадаться… А вы сразу это поняли?
– Да, сразу. Окончательно моя догадка подтвердилась, когда я не смог найти на даче две наволочки.
– Две наволочки?
– Да. Те две наволочки, которые кто-то снял с двух подушек, – на них, как я понял, спали в ту ночь ваша дочь и ваш внук. Кстати, Витя спал иногда в одной спальне с матерью?
– Когда на даче не было меня и Олега, он всегда спал с ней. Он боялся спать один.
– Я так и понял. Так вот, когда я увидел… увидел вашу дочь и вашего внука, я сразу подумал о подушках. В спальне для взрослых не хватало двух подушек, я нашел их внизу, около прачечной. Но наволочек на них не было.
– Но… зачем вам наволочки?