Орфей спускается в ад
Шрифт:
СИДЕЛКА(спускаясь, настороженно). Что это вы так задержались?
ЛЕЙДИ. У меня тут масса… (Голос оборвался. С безмолвной яростью глядит она в непреклонное лицо сиделки.)
СИДЕЛКА. Масса чего?..
ЛЕЙДИ.…дел — их надо… надо уладить… (Глубокий, судорожный вдох; ее стиснутый кулак прижат к груди.)
СИДЕЛКА.
ЛЕЙДИ. Да-да… Какой-то пьяница, проезжий, поднял шум — я отказалась продать ему виски…
СИДЕЛКА(подходит к двери). А-а!.. Мистер Торренс спит: он принял снотворного.
ЛЕЙДИ. Вот и хорошо… (Садится в кресло для примерки обуви.)
СИДЕЛКА. Я ему дала гипосульфит в пять часов…
ЛЕЙДИ. Скажите, мисс Портер, эти лекарства — разве не ослабляют они сердца?
СИДЕЛКА. Да, понемногу.
ЛЕЙДИ. И сколько обычно это длится… ну, словом, долго ли выдерживает сердце действие этих лекарств?
СИДЕЛКА. Зависит от возраста пациента, от состояния сердца. А что?
ЛЕЙДИ. Никак нельзя сделать так, чтобы… чтобы… облегчить их действие?
СИДЕЛКА. Что вы имеете в виду, миссис Торренс?
ЛЕЙДИ. Я хочу сказать — сократить мучения больного?..
СИДЕЛКА. О, я понимаю вас, миссис Торренс! (Защелкивает сумочку.) Понимаю, что вы имеете в виду! Но убийство — всегда убийство, какие бы обстоятельства ему ни сопутствовали.
ЛЕЙДИ. Кто вам сказал об убийстве?
СИДЕЛКА. Вы сказали «Сократить мучения больного».
ЛЕЙДИ. Да, как милосердный хозяин сокращает мучения животного, когда оно в агонии…
СИДЕЛКА. Человек и животное — не одно и то же, миссис Торренс. И я вовсе не считаю, что…
ЛЕЙДИ(перебивая). Не читайте мне проповеди, мисс Портер. Я просто хотела узнать…
СИДЕЛКА(перебивая). Я не читаю вам проповеди. Я только ответила на ваш вопрос. А если вам нужен кто-нибудь, чтобы укоротить жизнь вашего мужа…
ЛЕЙДИ(вскакивает, перебивая ее). Как вы смели?..
СИДЕЛКА. Я вернусь в половине одиннадцатого.
ЛЕЙДИ. Не надо!
СИДЕЛКА. Что?
ЛЕЙДИ(заходит за прилавок). Не возвращайтесь в половине одиннадцатого! И вообще вы здесь больше не нужны!
СИДЕЛКА. Обычно меня освобождает от ухода за пациентом сам врач.
ЛЕЙДИ. На этот раз вас освобождает от ухода за пациентом жена пациента.
СИДЕЛКА.
ЛЕЙДИ. Я сама позвоню и договорюсь с ним. Вы мне не нравитесь. Ухаживать за больным, видимо, не ваше дело. У вас холодные глаза. Вам, наверно, доставляет удовольствие видеть страдания больного.
СИДЕЛКА. Я знаю, почему вам не нравятся мои глаза. (Щелкает замочком сумки.) Потому что они проницательны, от них ничего не укроется.
ЛЕЙДИ. Что вы так уставились на меня?
СИДЕЛКА. Не на вас, а на ту вон занавеску. Оттуда идет дымок: верно, что-то горит. (Двинулась к нише.)
ЛЕЙДИ. Нет!.. Не смейте. (Хватает ее за руку.)
Сиделка отталкивает Лейди и подходит к нише.
Вэл встает с раскладушки, раздвигает занавеску и холодно смотрит на нее.
СИДЕЛКА. Ах, извините, ради бога! (Поворачивается к Лейди.) Стоило мне только взглянуть на вас в прошлую пятницу утром, когда я впервые пришла сюда, и я сразу поняла: вы беременны.
Лейди вздрагивает.
А стоило мне только взглянуть на вашего мужа, и я сразу поняла: не от него. (Отворачивается и надменно шествует к двери.)
ЛЕЙДИ(внезапно вскрикивает). Спасибо!.. Спасибо, что сказали. Я не смела поверить, что это правда!
СИДЕЛКА. Похоже, вы не испытываете ни капли стыда?
ЛЕЙДИ(в упоении). Нет, я не испытываю стыда! Я испытываю радость! Огромную радость!
СИДЕЛКА(мстительно). Почему бы вам тогда не нанять глашатая раструбить это повсюду?
ЛЕЙДИ. Вы сделаете это бесплатно. Ступайте, раструбите повсюду, чтобы все знали, все, все!
Сиделка выходит.
Вэл быстро идет к двери, запирает.
Затем подходит к Лейди.
ВЭЛ. Это правда — что она сказала?
Потрясенная тем, что услышала, Лейди медленно движется к прилавку. Затем на лице ее появляется изумленно-счастливое выражение. На прилавке — груда серебряных и золотых бумажных колпаков для торжественного открытия кондитерской.