Орган времени
Шрифт:
– Здравствуйте, – профессорским тоном ответил он и сразу перешел к делу. – Молодой человек, вот тут Сергей… м-м-м… Сергей Степанович утверждает, что вы путешествуете по времени.
Он чуть усмехнулся, или мне это только показалось?
– Да, – спокойно ответил я, глядя на него.
– И как же вы это делаете? – все-таки усмешка была в его голосе.
– Я же вам говорил… – опередив меня, начал отвечать Сергей Степанович, но профессор прервал его.
– Подождите, – начальственным тоном повелел он Сергею Степановичу, – вас я уже выслушал, теперь давайте послушаем его.
Похоже,
– Ну-у, – протянул я. – Мне сложно объяснить это. Сергей Степанович лучше знает, я не так хорошо разбираюсь в работе его устройства.
– Меня интересует не устройство, – свысока пояснил профессор. – Я спрашиваю, как вы это делаете?
– Ну как, – я вдруг понял, что мне довольно непросто объяснить это. Как же я это делаю? – Ну, мне нужно сосредоточиться и… Раньше это было сложнее, теперь получается проще…
– Раньше – это когда? – чуть насмешливо уточнил он.
– В самом начале, – ответил я, – после операции. Сначала вообще ничего не получалось, потом это стало происходить случайно, а теперь я уже, в общем, свободно могу делать это.
– Угу, – с легкой усмешкой ответил профессор. – Понятно.
Он был лысоват, но это даже придавало ему солидности, указывая на годы и умудренность опытом. Пожалуй, нельзя было сказать, что он толстый или грузный, ну, может, чуть-чуть, но, скорее, плотный, что делало его опять же солидным и очень важным. Я продолжал стоять перед ним.
– Понятно, – еще раз, но уже без усмешки и как бы завершая разговор, произнес он. Потом опустил голову и, перестав замечать нас, обратил свое внимание к бумагам, лежащим на столе.
– Олег Борисович, – подал голос Сергей Степанович, – но ведь это же работает. Вот человек, который не умер от операции, и теперь устройство достаточно надежно функционирует в нем. Со здоровьем у него тоже все в порядке, я периодически проверяю его и пока…
– Сергей, – оторвавшись от своих важных дел, произнес Олег Борисович, – мы ведь уже все обсудили. Я тебе просто и четко показал, что твое устройство не может работать и человек не может жить с ним в голове, разве что в коме, да и то не больше, чем несколько недель. Ты же согласился со мной. Что еще нужно? Тут все предельно ясно. Твоя самая грубая ошибка в том, что ты не учел расположения нервных центров и химический состав крови. Я понимаю, за всем не уследишь, это слишком элементарные вещи и ты просто забыл о них, уделяя внимание более сложным деталям – это типичная ошибка. Но ничего сложное не будет работать, если не верна сама основа.
– Но как же… – обрывая ногти, цеплялся за край пропасти Сергей Степанович. – Но ведь все работает. И вот человек, живой и здоровый.
– Я вижу, – снова насмешливым тоном, бросив на меня короткий высокомерный взгляд, проговорил профессор. – Но кто поверит, что ему сделана такая операция и что он действительно, как ты утверждаешь, путешествует по времени? И кстати, сам-то ты откуда это знаешь?
Сергей Степанович молчал с отчаянием во взгляде.
– Вот видишь, – назидательно нежным голосом произнес Олег Борисович. – А ты говоришь…
– Послушайте, – понимая, чем все кончается, сказал я ему, – но ведь это правда.
– Серьезно? – с хитрой
– Серьезно, – начиная сердиться, твердо и с нажимом ответил я. – Если бы вы хоть на секунду представили, что это возможно, и послушали бы…
– Молодой человек, – категорично прервал он меня, – я не только послушал, но еще и прочитал вот это, – он приподнял со стола папку Сергея Степановича, показывая ее мне. – Смею вас заверить, этот вопрос мне вполне ясен. Мое мнение вы слышали. Сергей… Сергей Степанович разъяснит вам детали. А представить… Что ж, можно и представить. Я чувствую, вы это умеете.
Мне пришлось совершить усилие над собой, чтобы сдержать вспышку гнева.
– То есть вы хотите сказать, что я придумываю эти перемещения, – как мог спокойнее проговорил я, – или попросту вру?
– Я этого не говорил, – независимым тоном произнес он, отмахиваясь от моих слов. – Но то, что такая операция невозможна и человек не выживет после нее, – это я вам авторитетно заявляю. Если вы считаете, что я недостаточно компетентен… Что ж, обратитесь к кому-нибудь другому. Но там вы получите тот же ответ – я вам гарантирую. Это элементарные основы хирургии и физиологии. Так что… – он развел руками.
– Но я ведь живой, – не сдавался я.
– Ну и что?
– Сергей Степанович сделал мне эту операцию, и я не умер и ощущаю на себе работу его устройства.
– Молодой человек, давайте серьезно. Я не хочу сказать, что вы придумываете или лжете, но в данном случае свои слова надо доказывать. Это научная работа, в которой должен быть хотя бы намек на данные, подтверждающие проведение этой работы.
«Черт, – подумал я, – почти те же слова, что говорил Сергей Степанович». Действительно, чем я мог подтвердить? Разве что… Я приподнял волосы надо лбом.
– Вот, – сказал я ему, – видите? Это шрам от той операции.
Профессор лишь мельком взглянул на него.
– Возможно, – сказал он, – что это шрам от операции. Возможно даже, что эту операцию вам делал Сергей Степанович. Но кто сказал, что это именно та операция?
– Там, – я показал глазами на папку Сергея Степановича, – есть рентгеновские снимки моей головы. Если вы им не верите, можете сделать свои, хоть сейчас. На этих снимках довольно четко видно устройство.
– Молодой человек, – с улыбкой ответил он, – ну как можно утверждать, что это именно устройство? Мало ли что у вас там. Кстати, возможно, это и помогает представлять вам различные вещи.
Вот на этот раз было гораздо труднее сдержать себя. Какое-то совершенно дикое бешенство охватило меня на мгновение, уж и не знаю, как я смог справиться с собой и не начать кричать на этого сноба. И в следующий момент я поблагодарил себя и небеса, что все-таки не сорвался – это было бы только подтверждением его слов, что в голове у меня вовсе не устройство, а какая-нибудь опухоль. В общем, для этого Олега Борисовича я был обычный городской сумасшедший, рассказывающий свои сумасбродные фантазии о путешествиях во времени и имеющий при этом обычный рак мозга. Скучная история. Похоже, он зевал где-то внутри и ждал, когда же мы, наконец, уйдем и не будем мешать заниматься его серьезными и ужасно важными делами.