Оригиналы
Шрифт:
Не скажу, что я большая фанатка футбола, но я стараюсь быть в самом центре событий. Звуки бомбардируют меня: ведущий объявляет духовой оркестр в перерыве между таймами. Грейсон кричит «Увидимся через двадцать минут!», Морган визжит о том, как парень, который ей нравится, выглядит в своей униформе. Но я сосредоточена. В моем «куполе» я наблюдаю, как Шон убирает свое фотооборудование и укладывает его в один из запираемых шкафчиков под трибунами.
Команда разбегается, и я тоже ухожу. Мне приходится контролировать себя, чтобы не кинуться к южному входу. Шон ближе к тому
Я словно комочек нервов, пока быстро иду вдоль правой стены ротонды. Большинство людей идут в самую середину, счастливо заполняя пустые места на дорожке и болтая об играх и бросках. Я чувствую, как драгоценные секунды улетают, словно засохшие листья поздней осенью. Наконец, когда я проталкиваюсь сквозь блокаду зевак и достигаю места нашей встречи, я нахожу Шона, прислоняющегося к правой стене и высматривающего что-то на автостоянке.
Я забываю, как нужно дышать.
Он внимательно смотрит и улыбается, словно солнце.
Медленно сокращаю расстояние между нами.
— Привет, — говорит он спокойно.
— Привет.
— Сколько у нас времени?
Осознавая, что забыла свой сотовый в пальто под трибунами, спрашиваю:
— Сколько сейчас времени?
Шон вытаскивает свой мобильный, клацает по нему и показывает мне. Картинка на экране — древний и выцветший почтовый ящик. Я замечаю время.
— Восемнадцать минут, — говорю я.
— Тогда пойдем. — Шон берет меня за мою холодную руку и выводит меня наружу. Это первый раз, когда он держит меня за руку, но это совсем не кажется неловким — естественным, как будто мы делали это раньше тысячи раз.
Он ведет нас направо от внешней стороны стадиона. Раньше я не осознавала, что на этой стороне арена построена на небольшом холме. Я позволяю Шону вести меня молча, чувствуя себя более живой, чем несколько мгновений назад. Я любуюсь видом еще до того, как мы добираемся до возвышенности. Но когда мы останавливаемся на самой высокой точке мира, смотря вниз на людей размером с муравьев, я вздыхаю.
— Здесь нас не касается свет, — говорю я. Я говорю это в буквальном смысле — свет с поля не достает нас здесь — но звучит это как нечто большее.
— Да, — соглашается Шон, и я размышляю, что он имеет в виду. Он поворачивается, чтобы смотреть мне прямо в лицо.
— Итак, ты сказала в классе, что твоя мама довольно строгая, — говорит он. Я киваю.
— Как мы тогда сможем видеться?
Его прямота вызывает меня улыбку.
— Я не знаю, — говорю тихо. — Наверное, только в школе.
— Недостаточно хорошо.
Я смотрю вниз, и он немного наклоняется, чтобы
— Ты нравишься мне, Элизабет, — говорит он ровным голосом. Тепло проходит сквозь меня; на секунду я отворачиваюсь. — Мы едва ли знакомы, но мне кажется, что наоборот, понимаешь? Это может звучать запутанно, но…
— Нет, я понимаю, — говорю я. — Я чувствую то же самое.
Легкий ветерок бросает волосы мне в лицо, и я стряхиваю их. Смотря на Шона, я вижу, что он счастлив — для него это определенно начало чего-то. Но для меня вся сегодняшняя ночь — от звезд и до красок, от рок-гимна из аудио системы сейчас, означающий, что группа закончила выступать, и до прекрасного чувства внизу моего живота — все это ничего кроме воспоминаний на завтра. Ничего, что могло бы быть.
Ничего.
— Я рад, что ты чувствуешь то же самое, — говорит Шон, распрямившись и бросая взгляд вниз на поле. — Сейчас нам всего лишь надо решить, как мы можем встречаться. — Он сжимает мою руку и затем, когда я не предлагаю решение, меняет тему: — Сегодня я сделал великолепную фотографию с тобой.
— Я видела твои фотографии на Фейсбуке, — говорю я. А потом вспоминаю… — Ты встречался с Грейсон?
— Грей? — удивленно говорит Шон. — Нет, нет. Мы всего лишь друзья. Мы жили на соседних улицах со времен средней школы.
Я киваю и затем опускаю взгляд на поле; несколько чирлидеров уже возвращается к нашему месту встречи. Я чувствую, что наше двадцатиминутное свидание ускользает, и вместе с этим я надеюсь, чтобы у нас хоть что-то получилось с Шоном.
— Все почти закончилось, — говорю я грустно.
Шон смотрит на меня встревоженно. Он слышит это по моему голосу. Возможно, он и вправду знает меня.
— Что ты…
— Шон?
— Да?
— Поцелуй меня.
Он удивленно смотрит на меня, но я держусь уверенно. Я могла бы просто представить это, но думаю, что Элла и Бетси поддержали бы меня. Помогли бы двигаться дальше. В первый раз я чувствую, что имею право — я следовала маминому плану семь лет, ни разу не переступив черту. И если она скажет мне сейчас, что я не могу встречаться с Шоном — если это мой единственный шанс — я воспользуюсь им, черт побери.
Шон больше ничего не говорит. Он делает шаг ко мне и кладет ладонь мне на подбородок. Проводит большим пальцем по моей щеке, а затем немного наклоняется и прижимает свои теплые губы к моим. Мы стоим так некоторое время, только прикасаясь друг к другу, только дыша.
Затем он наклоняет голову и обнимает меня второй рукой. Наши рты открываются в унисон, и мы целуемся, так, каким и должен быть идеальный поцелуй. Когда он отстраняется на несколько дюймов и заглядывает мне в глаза, я хватаю его за толстовку, чтобы он больше не смог отдалиться. Я осознаю, что его левая рука все еще обнимает меня за пояс. Он тоже не хочет меня отпускать.