Орион и завоеватель (Орион - 4)
Шрифт:
– Великий царь, славнейший из славных и щедрейший из щедрых, благодарит своего слугу посла и в должное время сообщит ему свое мудрое и дружественное повеление для передачи македонскому царскому дому.
Услышав слово "повеление", я едва не расхохотался и попытался представить себе, как бы отреагировал на него Филипп.
Царь еще что-то проговорил, обращаясь к глашатаю, который, повернувшись ко мне, объявил:
– Великий царь, мудрый государь и великий воитель хочет узнать имя и происхождение варвара, явившегося с послом.
Я был удивлен: царь обратил на меня внимание. Поколебавшись лишь мгновение, я отвечал вестнику:
– Меня зовут Орион, я служу Филиппу, царю Македонии.
Должно быть, на Дария произвел впечатление мой рост, вероятно, Кету на это и рассчитывал. Персы - народ высокий, но среди них я не видел равных себе. Царь и глашатай о чем-то пошептались, затем я услышал:
– Ты македонец?
– Нет.
– Мне с трудом удалось спрятать ухмылку.
– Я родом из племени, покоренного македонцами.
Глаза великого царя округлились. Я внутренне расхохотался, заметив прискорбную утрату величия у государя. Теперь я мог надеяться, что царь действительно поймет - сила Филиппа не в росте его воинов. При этом я невольно взглянул прямо на Дария. Наши взгляды на миг пересеклись, и он, покраснев, потупился. В то же мгновение я понял, что передо мной трус. Нам запретили смотреть ему в глаза не потому, что это могло пробудить царский гнев: царю просто не хватало отваги даже смотреть людям в глаза.
Верховный глашатай отпустил нас, с поклонами мы отступили лицом к трону на предписанное расстояние, а потом нам разрешили повернуться и идти к выходу как положено людям.
Но мы не ушли далеко. Возле огромных дверей воин-перс остановил нас.
– Посол Свертакету, варвар Орион, следуйте за мной.
Воин не был похож на перса, он был более смуглый и рослый, чем хрупкие разряженные придворные, главенствовавшие при дворе Дария. Более того, в Парсе я еще не видел такого; он мог сравниться со мной и весом, и ростом.
Шестеро столь же рослых воинов зашли сзади, и он повел нас из приемного зала под полуденное солнце.
– Куда мы идем?
– осведомился Кету.
– Куда велено, - резко ответил воин.
– Так куда же это?
– продолжил расспросы Кету.
– Здесь во дворце вас ждет один из рабов великого царя, тоже грек.
– Откуда ты родом?
– спросил я.
Воин повернулся, одарив меня холодным взглядом.
– Какая тебе разница?
– Ты не похож на перса. Твоя речь звучит по-другому.
Тем временем мы вышли на солнечный свет к мощеной площади, отделявшей приемный зал от дворца.
– Я родом из Мидии, с высоких гор, где поклонники старой веры еще жгут свои священные огни. Мидийцы некогда покорили Вавилон и создали эту великую империю.
Голос его казался ровным и бесстрастным. И все же в нем чувствовалось раздражение и затаенная обида.
– Значит, ты из рода Кира Великого?
– спросил Кету, причем это было скорее утверждение, чем вопрос.
– Века миновали с той поры, когда Кир основал Персидское царство.
– Да. Сегодня мидийцы всего лишь одно из многих племен, которые объединены в царство. Но мы служим великому царю, наследнику Кира. Мы служим и помним прошлое.
Я усмотрел в этом еще один признак неурядиц в государстве. Похоже, что огромное Персидское царство прогнило изнутри. Быть может, Александр в конце концов и сумеет покорить Персию.
Но все эти мысли немедленно вылетели из моей головы, когда я увидел греческого раба, к которому привел нас мидиец.
Это был Демосфен.
– Незачем так удивляться, Орион, - сказал он. Афинянин сидел в уютном, мягком кресле. В дальнем углу роскошного помещения стояла рабыня. Посреди комнаты на столе я увидел огромную чашу с фруктами, пузатый серебряный кувшин запотел от холодного вина. Облаченный в длинное шерстяное одеяние темно-синего цвета, Демосфен явно неплохо себя чувствовал, к нему вернулась прежняя самоуверенность. А возможно, он держался так потому, что имел дело со мной, а не со вспыльчивым Александром. И все же афинянин поседел, его глаза беспокойно бегали под кустистыми бровями.
– Ты знал, что я получаю золото от великого царя, - проговорил Демосфен, откидываясь назад в своем кресле.
– Но я не знал, что ты его слуга.
– Я служу Афинам, - отрезал Демосфен, - и демократии.
– Неужели Царь Царей - сторонник демократии?
Демосфен смущенно улыбнулся:
– Великий царь поддерживает всех врагов Филиппа.
– Значит, тебя изгнали?
– спросил Кету.
Улыбка грека сделалась мрачной.
– Нет еще, но друзья Филиппа усердно добиваются, чтобы собрание подвергло меня остракизму. Таков ваш царь: сулил мир и дружбу, а сам, подучив глупцов, нанес мне удар в спину.
– Почему ты послал за нами?
– спросил Кету.
Словно бы вдруг вспомнив о вежливости, Демосфен указал на кресло:
– Садитесь, устраивайтесь поудобнее. Рабыня! Принеси чаши для моих гостей.
Кету сел. Я подошел к окну и посмотрел вниз. В очаровательном дворцовом садике трудились оборванные темнокожие рабы. Открылась дверь, из нее вышел мидиец со своими шестью сотоварищами.
– Почему ты призвал нас?
– повторил я вопрос Кету.
– Теперь я советник великого царя... Как здесь говорят, ухо его обращено ко мне. Дарий хочет знать мое мнение. И я должен услышать предложения Филиппа из уст самого посла Царя Царей.