Орк [компиляция]
Шрифт:
Как и следовало ожидать, поиски чего длинного, чтобы спуститься со стены, не увенчались успехом. Если быть точным, ничего найти не успели: нас обнаружили и подняли тревогу, вырезать всех встреченных мы при всем желании не успевали. Выбор остался только один — ломиться к каменной лестнице между башнями и прыгать в воду, благо стены были не очень высоки, до десяти метров вышки для прыжков в воду, по моим прикидкам, даже с внешней стороны не дотягивали. Примерно с десяток пьяных гвардейцев, попавшихся на пути, мы порубили с ходу, поднимаясь по лестнице, я мысленно благодарил местных архитекторов за то, что они сочли нужным обеспечить гарнизон лестницами на стены, а не унаследовали имперскую архитектуру дедушкиного замка, где попасть на стены можно было только из башен. Видимо, сыграла свою роль протяженность
Наверху счет пошел на секунды — нам даже слегка повезло, что часовых не оказалось. Народ дружно принялся срывать с себя доспехи и готовиться прыгать в воду, — прыгнуть первым, к сожалению, желающих не нашлось. Что говорить о местных, которые даже не слыхали о спортивной дисциплине «прыжки в воду», — даже у меня, видавшего спортсменов, прыгающих с пяти, семи с половиной и десятиметровых вышек, несколько подрагивали мышцы сфинктера.
В данном случае неплохим подспорьем для пробуждения храбрости и спортивного духа стали стрелы из башен. Болт, свистнувший в полуметре от моей башки и вошедший в висок дружинника, пробудил во мне прямо-таки божественную энергетику, — прежде чем почувствовать себя в воздухе, я успел только кратко выматериться. Келвин не обманул: было действительно довольно глубоко, хотя до дна я достал. Отделался легким испугом, вот только цзянь в воде потерял — предпочел ему эльфийкин валахар. Повезло не всем: первое, что я заметил, вынырнув, это тело, сломанной куклой падающее со стены. Замешкавшимся явно не повезло. К слову сказать, со стен начали стрелять и по озеру — то ли наугад, то ли на звук, то ли нас видели. Рисковать не имело смысла — я нырнул и поплыл в сторону берега. Поддоспешник и оружие мешали ужасно, но, кроме них, защищать шкурку было нечем.
На берегу нас собралось шестеро — я, эльф, трое моих друзей и без пяти минут дружинник Оттар, остальные на крики не отозвались. То ли оказались довольно далеко, то ли некому было отозваться. Двое каких-то пьяных придурков с мечами, тоже заинтересовавшихся криками, сами крикнуть не успели: у меня было на редкость плохое настроение, осложненное бурлящим в крови адреналином.
Их оружие пришлось кстати — в результате вооруженным оказался даже Оттар, получивший кинжал одного из убитых, эльф сохранил свой кинжал. Из крепости мы выбрались. Осталось выжить на Большой Земле.
ГЛАВА 6
Сохранять скрытность, конечно, было весьма предусмотрительно, но основной нашей целью было оставить как можно больше километров между нашими тушками и столицей, причем до наступления рассвета. Вопрос стоял в выживании. Конечно, если гвардия вырежет эльфов, это прекрасно, но риск того, что княжна сумеет выжить и подчинить себе людей, был весьма высок. Не говоря о том, что нас мог попытаться взять какой-нибудь тормоз, бывший не в курсе последних политических новостей, или, что куда более вероятно, кровник, имеющий с орками свои счеты.
Поэтому остаток ночи мы посвятили марафону. Как эльф не остался без глаз, мне было не ясно, у него, в отличие от нас, проблемы с ночным зрением. Оттар тоже оказался молодцом — бежал, не обращая внимания на раны. Впрочем, ради него темп все-таки слегка сбавили.
С рассветом остановились на отдых. Требовалось передохнуть, перевязать раны, а главное — если не добыть, то найти, где добыть, что-нибудь пожрать. И желательно коней.
Риск погони был невелик, трупы утопили, вспоров живот, дабы не всплыли, от места убийства отмотали пару сотен метров по воде и только потом рванули слушать ветер свободы, вдобавок для гарантии пришлось пройти вверх по течению встреченного ручья метров пятьсот. Так что взять нас могла только полноценная облава. А чем больше в зоне облавы квадратных километров, тем выше наши шансы выжить.
Проспавшись, во второй половине дня приняли решение вломиться в рядом стоящее село, где захватить еду и коней. Потеря темпа для нас была смерти подобна, полуголодными красться лесами было сочтено непривлекательным. Особого выбора у нас не было — только бросок к берегу с захватом рыбацкой шнекки. Сухопутное путешествие сулило только смерть.
Село стояло на популярном тракте, так что наличие постоялого двора было весьма вероятным. Но сначала надо было пожрать. Для добычи хлеба насущного и информации был избран хутор метрах в пятистах от села, хотя он, в отличие от села, и был несколько укреплен.
На лай, визг убиваемых собак и маты ночных гостей хозяева все-таки выскочили: в доме не от всех можно отсидеться, особенно когда посетители грозятся его поджечь. Впрочем, пригрозить последним мы не успели.
Особого сопротивления мы не ожидали — к возможностям человеческого ополченца четверо орочьих высокородных (мне к этому тоже привыкать надо) относились довольно презрительно, эльф тем более. Хотя это не мешало не маячить в секторе обстрела из окон: все были опытными воинами, — разве что за Оттаром надо было присматривать. В общем, отсутствие большой угрозы настроило народ на довольно благодушный лад, тем более что требовались пленные. Поэтому из выскочивших мужиков — хозяина и троих его сыновей — никого не убили. Хозяин получил по башке мечом плашмя, потом яблоком рукояти в лицо — в результате отрубился, кольчуга не помогла. Его сына выстегнул я: хватило удара малхусом плашмя по голове. Второй оступился и замер с мечом у горла, пока оставшийся шмыгнул назад и захлопнул дверь, так и не выстрелив из лука. Сообразил, что, подстрели кого, это не прибавит нам добродушия, а крик «Живыми!» он слышал. Может, просто испугался — вылези первым лучник, его бы точно убили, да и четвертым, его спасла только быстрота: задержись на секунду пустить стрелу — эльф бы его точно замочил.
Пришлось вступить в переговоры:
— Открываем дверь и выходим по одному. Оружие выбросить. Тогда никто не пострадает. Возьмем, что нам надо, и уйдем. Ни убивать, ни баб раскладывать не будем. Если не согласны, мы ваших родичей для начала по кускам вам передадим. Они живы, все трое. А потом дом подожжем. Решайте. И быстрее.
После некоторых размышлений хозяева решили сдаться, в чем им помогли очнувшиеся своими советами.
Надо сказать, разочаровались они в своем решении крайне быстро — как только поняли, кто же их навестил. К счастью, им повезло: мы действительно очень устали, да и беспричинно убивать никому не хотелось, так что пожалеть, что связался с невменяемыми кровожадными мясниками, мне не довелось. Людей действительно просто допросили, заставили накормить и обеспечить продуктами в дорогу. Когда их начали вязать, вместо того чтобы резать, они не впали в шок, но обрадовались настолько явно, что стало смешно. Устрашающая все-таки у нас репутация.
В селе действительно был постоялый двор, так сказать, центр местной цивилизации. Естественно, в нем уже были в курсе последних политических новостей, о полной гибели королевской семьи в том числе, раз на захваченном хуторе это знали. Надо полагать, люди поумнее уже сообразили, что к чему и что за этим последует. Село было коронным, то есть платило подати за закрепленные за ним земли непосредственно в казну, жители были лично свободны и даже выставляли отряд в местное коронное ополчение. К моему удивлению, в Аргайле такие населенные пункты редкостью не были. Уточнять я не стал — и так было ясно, что по статусу они примерно равнялись бюргерам.
Мимоходом подумалось, что раз Келвин остался жив, то при такой продуманной внутренней политике в государстве ему всегда найдется на кого опереться. Само по себе наличие отрядов ополчения нисколько не удивляло, в государствах, много и часто воюющих, обычно задумываются об увеличении числа голов на поле боя. Даже за счет теоретически презренных простолюдинов. Опытному воину не надо объяснять, что живее враг, приконченный крестьянином или бюргером, не станет. Другой вопрос, что боеспособность таких отрядов, в общем, не очень высока. Но не всегда. В списках участников походов Тевтонского ордена на литву и пруссов был зафиксирован некий Кельнский бюргер-констафлер, участвовавший в них на протяжении тридцати пяти лет. Тридцать два похода зимой и три летом из сорока трех военных кампаний, проведенных им в своей жизни. Кстати, обязанность орденских городов выставлять хоругвь конных, доспешных и оружных воинов была закреплена законодательно. Практически опытный ополченец орденского города нисколько не уступал полубрату ордена вооружением, а доспехам и оружию некоторых могли позавидовать и братья. Как, впрочем, и выучке с боевым опытом как у упомянутого Рутгера Райтца.