Орлиное гнездо
Шрифт:
Осторожно, словно кролик из норки, возле которой только что кружила лиса, Лемье выглянул из «домика» и обнаружил, что небо прояснилось, ветер почти полностью угас и вокруг царит восхитительная погода, за которую европейские первооткрыватели этого океана прозвали его Тихим.
Профессор был спокоен, но очень обижен. По его понятиям, военное ведомство обошлось с ним крайне несправедливо, заставив лететь сквозь бурю, дождь и грозы из Гонолулу в Сан-Франциско и доведя дело до катастрофы, а потом еще и бросив гениального специалиста на произвол судьбы.
В раздражении
Поэтому, достав из водонепроницаемого пакета портативную рацию и убедившись, что она исправна, Лемье настроился не на закрытую частоту связи с центром в Неваде, а на всемирную аварийную волну 600 метров, и стал голосом передавать SOS, сопровождая его сигналами ориентирующего маячка, чтобы другие суда могли определить его местонахождение по пеленгу. Впрочем, определить координаты при ясном небе с работающим хронометром и секстантом, которые входят в комплект спасательного плотика, для эрудированного сверх всякой меры профессора тоже не составляло труда.
— Черт побери! — воскликнул капитан Хендерсон, когда радист доложил ему, что принимает профессорский SOS на общепринятой волне.
— Идиот! — охарактеризовал профессора офицер ВВС, прикомандированный к спасательному судну «Орион» на время операции по спасению людей с военного самолета с бортовым номером «39».
— Я так и знал! — обреченно произнес генерал Дуглас, когда ему передали сообщение с «Ориона». И закрутилась карусель.
— Спасатель «Орион» вызывает Артура Лемье! Спасатель «Орион» вызывает Артура Лемье. Если вы нас слышите — отзовитесь! Просим вас прекратить передачу SOS на волне 600 метров. Суда ВМС США приняли ваш сигнал и идут на помощь.
— Засуньте ваши ВМС себе в задницу. Я на вас больше не работаю!
— Профессор! Это «Эльдорадо». Держитесь, мы видим вас.
— Отлично, «Эльдорадо», спасибо за помощь. Буду рад подняться к вам на борт.
— Центр, говорит «Орион». Только что перехвачено сообщение: сухогруз «Эльдорадо» под флагом Перу готовится подобрать профессора Лемье. Мы не успеваем.
— Из военных судов ближе всех к месту событий находится подлодка «Тритон».
— Она может предотвратить пересадку Лемье на сухогруз?
— Нет. Судя по всему, пересадка уже произошла. Разве что шарахнуть по штатским торпедой.
— Это не смешно. Госдеп скорее повесится, чем позволит нам потрошить иностранное судно.
— Центр, говорит «Тритон». Перуанцы отказываются отдать нам профессора. Они следуют в Африку и не намерены менять курс. Здесь нейтральные воды, и мы ничего не можем поделать.
— Я так и знал!
Повторив сакраментальную фразу, генерал Дуглас молча уставился на экран монитора с картой спасательной операции.
Профессор Лемье, секретоноситель высшей категории, оказался на борту судна под флагом страны, которая отнюдь не склонна действовать по указке Соединенных Штатов.
И, что самое неприятное, у США нет никаких законных оснований требовать его выдачи. Ведь принять все меры к спасению своей жизни — это никакое не преступление.
30
«Изнасилование определяется как половое сношение с применением физического насилия, угроз или с использованием беспомощного состояния потерпевшей».
— Наталья Борисовна, что мне теперь делать? Мне, наверное, придется от вас уйти. Я боюсь его. Он опять заставит меня делать все это, а я больше не выдержу.
Учительница музыки Лена Бережная плакала на груди у своей хозяйки, рассказывая ей о событиях минувшей ночи. Наталья Борисовна всегда относилась к ней благосклонно и теперь сочувственно гладила девушку по голове, приговаривая:
— Ну, успокойся. Хватит реветь. У меня вон мужа убили, а я и то не плачу. Серый слишком много воли взял, так мы его укоротим. Не сомневайся, Борины люди меня уважают. Этот Серый еще перед тобой на коленях прощения просить будет.
Для ясности заметим, что в миру Бармалей носил вполне нормальное человеческое имя — Борис Аркадьевич Малей, а жена называла его и вовсе по-свойски — Борей. Кроме нее, правом звать так Великого и Ужасного обладала только мать Бориса Аркадьевича. Было еще несколько человек, которые могли употреблять в отношении Бармалея уменьшительно-ласкательное имя, но для них он был Боб, и никак иначе.
— Только не надо его убивать, пожалуйста, — уловив хищные, почти садистские нотки в голосе вдовы, попросила Лена. — Я не хочу, чтобы из-за меня… Тогда хотела, а сейчас уже нет.
Наталья Борисовна между тем думала как раз о том, как бы исхитриться Серого Волка убить. И изнасилованная учительница была тут, по большому счету, ни при чем. Просто ее жалоба позволяла повернуть дело весьма благоприятным для вдовы образом. Учительница была не членом Бармалеевой мафии, а прислугой Бармалеевой семьи. Изнасиловав ее, Волк тем самым оскорбил семью, а это нехорошо.
Впрочем, сказать, что это как-то уж особенно плохо, тоже не скажешь. Учительница музыки — не та фигура, из-за которой боевики мафии станут рисковать жизнью. Так что вдову Бармалея они могут поддержать только в том случае, если это будет отвечать их собственным интересам.
Ни Наталья Борисовна, ни Лена этого очевидного факта как следует не понимали. Лена вообще плохо разбиралась в раскладе сил внутри Бармалеевой мафии, а вдова была не слишком умна, зато чересчур тщеславна и до сих пор не осознала, что без мужа она — круглый ноль, несмотря на все унаследованные деньги.
Начать разборку Наталья Борисовна решила с Гоблина. В этом ее интеллектуальные изъяны проявились наглядно, ибо каждый умный человек знает: нельзя начинать атаку на врага, не обзаведясь союзниками. Убитая горем вдова в подобные тактические тонкости не вдавалась и сочла, что одного хорошего разноса будет достаточно, чтобы Гоблин из лагеря соперников перешел в стан союзников. И она отправилась устраивать разнос.