Орлы Наполеона
Шрифт:
– А что, Сергей Васильевич, как вы относитесь к Франции? – неожиданно спросил Победоносцев, остро взглянув на гостя.
Вот те на! А какая, собственно, разница, как он относится к Франции? Ещё спросил бы, нравится ли ему Эфиопия.
– Нормально отношусь, – коротко ответил Сергей, пожимая плечами.
Можно было бы, конечно, рассказать, как в молодости зачитывался книгой про трёх мушкетёров сочинителя Дюма и с тех пор заочно влюбился в Париж. Но можно было бы рассказать и другое: отец Сергея, майор артиллерии, был тяжело ранен, обороняя в Крымскую войну Севастополь, осаждённый французскими батальонами…
– А за международной политикой следите? – продолжал расспрашивать Победоносцев.
– Ну, так, в общих чертах…
– Ясно. Тогда слушайте.
Международную ситуацию Победоносцев изложил сжато и просто.
В Европе запахло порохом. Германия вновь готовится напасть на Францию, не добитую во Франко-прусской войне двадцатилетней давности. Крупнейшие европейские державы, Италия и Австро-Венгрия, образовали вместе с Германией тройственный союз, Великобритания держит нейтралитет, фактически выгодный тевтонам. Франция же, развиваясь экономически, в военном отношении сегодня слаба. В поисках союзника и гаранта своей безопасности она обращает взгляд на Россию.
– Нам, в свою очередь, союз с Францией нужен, – неторопливо говорил Победоносцев, протирая очки бархатной тряпочкой. – Не буду говорить о политических выгодах, это тема долгая. Скажу об экономике. Французские банки трещат от денег, а нам их остро не хватает. Например, для строительства Транссибирской магистрали требуются многомиллионные вложения, но внутри страны свободных денег в таком объёме нет. Та же самая причина сдерживает развитие военно-морского флота и других отраслей.
– А Франция, значит…
– Совершенно верно. В обмен на заключение союзнического договора она готова предоставить нам крупные займы. Собственно, первые кредиты мы получили ещё четыре года назад, но это лишь начало. Сегодня обе державы готовы идти дальше и скрепить отношения документально.
– Сложно будет, Константин Петрович, – заметил Сергей, с интересом слушавший Победоносцева.
– Почему вы так решили?
– Да ведь Франция республика, а Россия монархия. Поддержит ли народ и общество такой союз, – это вопрос. Поди объясни каждому про выгоды и кредиты. Я уж молчу, что у нас Крымскую войну ещё не забыли. (Победоносцев медленно, словно нехотя кивнул.) А французы? Думаете, не помнят, как мы Наполеона расчихвостили и Париж взяли? Сомневаюсь я… Ну, как такое друг другу простить? На это века нужны.
Узкие губы Победоносцева тронула улыбка, хотя глаза оставались вполне серьёзными.
– Всё верно, Сергей Васильевич. И всё непросто. И если при всех обстоятельствах государь готов заключить с Францией договор, то лишь в силу крайней необходимости. Случись война, мы будем не одиноки, как в Крымскую кампанию. Я уже не говорю про экономическую пользу от будущего союза… Но!
Обер-прокурор подался вперёд, сухие тонкие пальцы сильно сжали ручку кресла.
– Именно для того, чтобы не дразнить общественное мнение обеих стран, договор готовится в полной тайне. И в дальнейшем афишированию не подлежит. На этом настаивает государь, с этим согласен и французский президент Карно. А уж военная конвенция, прилагаемая к договору… Уровень её секретности беспрецедентен. Император предупредил правительство Франции, что в случае разглашения тайны союз будет расторгнут.
– Даже так?
– Именно так, – отрезал Победоносцев.
Сергей ощутил неловкость. С государственной тайной он соприкасался не раз. (Собственно, все покушения на Александра, предотвращённые им, и были государственной тайной высшего уровня.) И всякий раз Белозёров вспоминал народную мудрость: меньше знаешь – крепче спишь… Зачем сейчас Победоносцев рассказывает ему о будущем франко-русском договоре с военной конвенцией в придачу?
Наверно, этот вопрос был написан на лице, потому что обер-прокурор, усмехнувшись, произнёс:
– Бьюсь об какой угодно заклад, Сергей Васильевич, что привёл вас в недоумение. Зачем вам международная политика? К чему я вообще затеял этот разговор?
– Теряюсь в догадках, – сдержанно сказал Сергей.
– Это было необходимое предисловие. Для понимания общей ситуации… А теперь о деле. – Выдержал паузу. – Сближению экономическому и военному должно сопутствовать сближение культурное, духовное. Вот вы нам его и обеспечите.
– Кто, я?!
– Вы, вы.
Белозёров внимательно посмотрел на обер-прокурора. Вроде не шутит. Лицо спокойное, взгляд невозмутимый… Впрочем, шутником Победоносцев никогда не был, – не тот человек, не то положение.
– Каким же образом я могу сблизить Россию и Францию? – спросил Сергей осторожно.
– Своим искусством, конечно, – ответил Победоносцев не раздумывая. – Кстати, имейте в виду, инициатива нашего разговора принадлежит государю. (Перевёл взгляд на большой портрет императора, висевший на стене.) Он считает, что эта миссия вам по плечу. Со своей стороны, я считаю точно так же.
Собственно, идея Александра была проста.
Он полагал необходимым наладить культурный обмен между Россией и Францией – как необходимый элемент нарождающихся союзнических отношений. Первым шагом должен был стать визит президента Российской академии художеств во Французскую академию изящных искусств с выставкой своих работ. Представить парижской публике русскую живопись, мало известную в Европе, на примере своего личного творчества – такова была задача Сергея. Так решил император.
– С французской стороной вопрос в принципе согласован, – подытожил обер-прокурор. – Вас ждут в середине апреля. На сборы и подготовку выставки есть пять недель. Управитесь?
– Да я-то управлюсь, но…
– Говорите, говорите.
– Неожиданно как-то всё. И потом, не лучше ли организовать общую выставку? Чтобы не только мои работы, но и Саврасова, Коровина, Поленова, Шишкина? Врубель, опять же, чертовски интересно пишет… И вообще, мало ли талантливых мастеров!
Победоносцев отрицательно качнул головой.
– Предложение насчёт общей выставки хорошее, – даст бог, доживём и до неё. Но государь хочет, чтобы первой ласточкой стала именно ваша экспозиция. И не надо думать, что причиной тому лишь его симпатия к вам. Эмоции здесь вообще ни при чём. А вот вкус у него отменный, и в живописи разбирается. При этом ваш талант ценит высоко. Так что собирайтесь, Сергей Васильевич, собирайтесь. – Словно подводя черту разговору, обер-прокурор поднялся и посмотрел на Белозёрова сверху вниз. – Считайте, что поручение государственное и чрезвычайно ответственное.