"Орлы Наполеона"
Шрифт:
— Святая Богородица, спаси и сохрани! — жалко вскрикнул Фалалеев, мелко крестясь.
Новый порыв ветра, сильнее прежнего, опрокинул корзину с посудой, далеко унёс скатерть, выпущенную Фалалеевым из ослабевших рук. и, вторя ветру, замок взвыл с новым ожесточением. Чувствуя, что в голове мутится, Сергей невольно зажал уши.
Нервы натянулись, как бурлацкая бечева. Неистовый вой надрывал сердце до спазма, до боли. Ломал рассудок. Рвал душу в клочья. С головой накрыла волна слепого, первобытного ужаса, и было это невыносимо.
— Пошли отсюда! — хрипло
Какое там "пошли"! Бежали, охваченные паникой, стыдясь собственного страха и не в силах ему противостоять. Страх гнался по пятам, хватал за плечи, трепал волосы.
— Я больше не могу! — простонал Фалалеев, останавливаясь и хватаясь за сердце.
Сергей молча взял его под руку, Долгов под другую. Перешли на шаг. В деревню вошли уже неторопливо, степенно, словно и не было только что пережитой жути. Остановившись возле гостиницы, достали папиросы.
— Честно говоря, я порядком струхнул, — сказал Марешаль с натянутой улыбкой.
— А то мы не заметили, — буркнул Фалалеев, зажигая спичку всё еще дрожащими руками. — У меня и сейчас поджилки трясутся.
— Так что это было?
Вопрос задал Сергей — себе самому, но и другим тоже. Случившийся ужас в голове никак не укладывался.
— Что было… — повторил Долгов, жадно глотая табачный дым. — А может, на самом деле ничего не было?
— Как так?
— А вот так. Морок это был, наваждение.
— Да кто ж его навёл-то, морок этот? — возмущённо взвизгнул Фалалеев.
— А замок. Замок и навёл.
Сергей лишился дара речи и только расширил глаза.
— Очень интересно, — озадаченно сказал Марешаль. — Но зачем замку устраивать наваждение?
— Чтобы нас отпугнуть. Прогнать, словом. Не хочет он, окаянный, чтобы его рисовали.
Сергей нахмурился.
— Вы это серьёзно?
— А хрен его знает, — мрачно сказал Долгов. — Если можете придумать что-то ещё, поделитесь.
— Но это же сущая мистика!
— А всё ли на свете познано? — огрызнулся Долгов.
Тут Сергей невольно вспомнил мсье Дюваля с его невероятным даром ясновидения. Это ли не мистика? Но сам Дюваль объяснял свои способности лишь особыми врождёнными свойствами мозга, и только. Ничего мистического он в себе не ощущал… Может быть, всё-таки ужасный вой объясняется неким естественным образом?
Наступило молчание, прерванное Марешалем.
— Вообще-то версию Бориса проверить несложно, — сказал задумчиво. — Надо только расспросить кого-нибудь из местных жителей. Случалось ли нечто подобное раньше? Если да, то Борис неправ. Мы здесь ни при чём, замок проявляет дурной характер сам по себе. Если же нет и эту адскую какофонию Ла-Рош устроил специально в нашу честь… тогда не знаю, не знаю…
Фалалеев хлопнул француза по плечу.
— Гениально! Обязательно расспросим, — поддержал он. — Да вот Сергей Васильевич и расспросит.
— Почему я? И кого?
— С Жанной поговорите. Она девушка местная, неглупая, враз расскажет, как есть. Вам интересно, а ей приятно. — Фалалеев подмигнул Белозёрову. — Видел я, как она на вас поглядывает. Ничего не утаит.
Марешаль
— Язык у тебя, Семён Давыдович, как помело, — сказал Сергей недовольно. — Кто там на меня поглядывает? Придумаешь тоже…
— Да вы не переживайте, Сергей Васильевич, подбодрил Фалалеев. Мы Настасье Петровне ничего и не скажем. Сделал страшные глаза. Могила!
Случай поговорить с Жанной выдался в тот же вечер, когда девушка пришла звать на ужин. Выглядела она бодрой и оживлённой, словно и не стоял за плечами день в работе и хлопотах, улыбалась приветливо и чуть смущённо.
— У вас какое-то событие, Жанна? — заметил Сергей, надевая пиджак. — Прямо сияете.
— Ну, что вы, мсье, какое там событие, — сказала девушка, мило покраснев. — День выдался хороший, вечер тёплый, и сама жива-здорова. Что ещё человеку надо?
— Ну, человеку много чего надо… А я вот вас хотел спросить.
— Спросите. Если знаю, отвечу…
Тщательно подбирая слова, Сергей рассказал о происшествии возле замка. О том, что четверо взрослых крепких мужчин испугались до бегства, он умолчал — стыдно было. Закончил вопросом: случались ли такое раньше? Или им просто померещилось?
На удивление, Жанна легко и просто подтвердила, что во всякую непогоду замок визжит и воет, и тогда находиться рядом с ним страшно. Так было, сколько себя помнит, да и покойная мать рассказывала о том же. Почему? Ну, этого не знает никто. В деревне поговаривают, правда, что в бурю и ветер собираются в замке не упокоенные души воинов, которые в разные времена погибли, защищая Ла-Рош от вражеских набегов. А собравшись, жалуются друг другу, что не похоронили их когда-то по-христиански. Кого просто в Луару сбросили на корм рыбам, кого наскоро закопали, чуть присыпав землёй, чтобы под ногами не путался… И теперь несчастные призраки, оставшиеся без положенных могил, зависли между небом и землёй…
— За это у нас в округе замок не любят, боятся его, — закончила девушка негромко. — Норовят стороной обойти. И то, если день хороший. А если, не дай бог, буря какая-нибудь или дождь с громом, то и на пушечный выстрел никто не подойдёт.
— Ну, вот и разобрались, — сказал Сергей с улыбкой, испытывая облегчение. — Призраки там или не призраки, это меня не касается. Я, в конце концов, не местный. Рисовать буду только в хорошую погоду, и всё.
Жанна посмотрела пристально.
— Так вы всё-таки решили остаться? — спросила то ли с огорчением, то ли с осуждением.
— Решил, решил. Работать надо.
— Но я же вам говорила…
— Я помню, Жанна, и очень благодарен за вашу заботу. Но вы же слышали, что в соседней деревне погиб человек. Это был мой враг. Он и приехал сюда, чтобы убить меня. Не надо бы вам этого говорить, и знать это вам ни к чему… Но я хочу, чтобы вы не беспокоились, — добавил быстро, видя, что у девушки задрожали губы. — Ума не приложу, кто с ним рассчитался. Но в любом случае опасности больше нет. Забудьте!
Девушка без приглашения села на стул, словно подкосились ноги.