Орлята(Рассказы о пионерах-героях)
Шрифт:
Зина молчала.
Краузе не злился, не кричал, не топал ногами, делал вид, что не замечает ее упорного, демонстративного молчания. Улыбаясь, обещал улучшить условия заключения.
«Даром, собака, стараешься, — думала Зина. — Все равно ничего не скажу».
Как бы угадав ее мысли, Краузе протянул:
— Так, так, не желайш сказать… Нитшево…
Он приказал отвести ее не в тюрьму, а в комнату, находившуюся здесь же, в здании гестапо. Ей принесли сюда обед из двух блюд, белый хлеб, конфеты.
На
Направляясь на допрос, она почувствовала, как тоскливо сжалось ее сердце. Краузе непременно будет спрашивать, кто ее товарищи. Следователю она не отвечала — он бил, и каждый удар ожесточал ее. Но этот не бьет. Прикидывается ласковым.
«Не поддавайся!» — настойчиво требовал голос сердца.
Портнову ввели к начальнику гестапо.
С подчеркнутой вежливостью Краузе осведомился, как она себя чувствует в новой обстановке.
— Это все мелочь, — сказал он, не дождавшись ее ответа. — Один небольшой услюга, и ты идешь в дом. Скажи, кто твой товарищ, твой руководители?
Переждав минуту, гестаповец продолжал:
— Ты, конешно, сделаешь нам услюга. Да? И мы не будем в дольгу… Я знаю, в Петербурге, ну, по-вашему, в Ленинграде, у тебя есть мама, папа. Хочешь, мы везем тебя к ним? Это теперь наш город. Говори, не бойся…
Краузе курил сигарету, опираясь одной рукой на подлокотник кресла, и ждал ответа. Курил медленно, будто нехотя выпуская дым. На скулах бегали желваки, глаза щурились. Он не сомневался в успехе своей тактики: девушка должна заговорить.
А Зина молчала. Она едва сдерживалась от улыбки, так как хорошо знала, в чьих руках ее родной город.
За окном шумел осенний ветер. И скоро шум перерос в грохот. По улице шли фашистские танки.
Капитан, подойдя к окну, отдернул занавеску.
— Смотри, какие мы сильные! — гестаповец произнес это тоном победителя.
Потом, приблизившись к Зине, вытащил из кобуры пистолет, повертел его в руке и, ничего не сказав, положил на стол. Зина посмотрела на пистолет и подумала: «Вот бы разрядить в гада всю обойму».
Вдруг она почувствовала, что у нее перехватило дыхание, и отчаянная мысль, как молния, пронзила мозг: «А что, если?»
— Ну-с, фрейлен, — Краузе вернулся от стола и снова поднял, точно взвешивая, пистолет. — Здесь есть маленький патрон. Одна пуля может поставить точку в нашем споре и в твоей жизни. Разве не так? Тебе не жалько жизнь?
А ленинградская девочка молчит, как будто не слышит его, не видит, ничего не замечает.
Гестаповец опять положил пистолет на стол. «Он уверен, гад, что я не смогу выстрелить из пистолета, поставленного на предохранитель, — подумала, усмехнувшись, Зина. — Ну и пусть…»
На улице просигналила легковая машина и, резко затормозив, остановилась у дома, Краузе отошел от стола к окну, и тут случилось то, чего он никак не мог допустить даже в мыслях.
Зина, словно кошка, бросилась к столу и схватила пистолет. Гестаповец не успел еще осознать, что произошло, как девушка навела на него его же собственное оружие, которым он только что ей угрожал.
Выстрел — и Краузе, неестественно скособочась, упал на пол.
Вбежавший в комнату офицер был также убит наповал.
Зина устремилась в коридор, выскочила во двор, а оттуда в сад. Утро было прохладное, начинались заморозки, трава побелела, а Зине было жарко.
Липовая аллея, заметно понижаясь, упиралась в берег реки. Девушка вихрем пронеслась до ближайших кустов, тянувшихся рядом с аллеей.
Некоторое время ее никто не преследовал, сад был пуст. Она бежала к реке. Эх, если бы успеть добежать!.. За рекой спасительный лес. Только бы успеть.
Зина обернулась и увидела солдат. Один из них — совсем близко. Она остановилась, прицелилась, плавно нажала спуск. Гитлеровец с хриплым стоном растянулся на земле. Остальные, злобно крича, ускорили бег. Зина, не целясь, произвела несколько выстрелов. Это заставило солдат приостановиться.
«Почему они не стреляют?» — удивилась девушка. Она не знала, что было приказано схватить ее живой.
Казалось, никто и ничто не может ее спасти, она же все бежала, бежала, не теряя надежды.
Река — совсем рядом, но уже иссякли последние силы.
Портнова обернулась, опять нажала спусковой крючок… Выстрела не последовало. Патроны в обойме кончились.
Все!..
У Зины от бега перехватило дыхание. Ноги совсем подкосились.
Ее схватили на самом берегу реки.
…В морозное январское утро сорок четвертого года Портнову повезли на казнь.
Машина остановилась в лесу. Кругом, будто одиночные выстрелы, раздавался сухой треск ломающихся под тяжестью снега веток.
Зину поставили на край ямы, вырытой под сосной.
Ей не завязали перед казнью глаза — она и так ничего не видела: фашисты выкололи ей глаза. Но слышала она все. Слышала шорохи зимнего леса, слышала, как прозвучала команда и тут же звонко щелкнули затворы винтовок.
Залп разорвал морозный воздух. Сосна дрогнула, несколько сучков упало вниз на снег. Они легли рядом с телом девушки, только что шагнувшей в бессмертие.
Ю. Принцев
СЕКРЕТНЫЙ ПАКЕТ