Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

Любуясь бабочками, я думал, что у меня теперь есть уже почти все редкости, кроме аполлона и тополевого ленточника, и уже есть чем похвастать перед знатоками (о, грешная страсть человеческая!).

Уже писал, что лето выдалось весьма удачное. Стояла ровная благая теплынь. Дни пасмурные чередовались грозами и солнцем, и если б все лето представить в красочном изображении (странное желание, постоянно преследующее меня с детства), то я написал бы большое и радостное полотно из ясных розовых, желтых, серых, сиреневых, густолиловых и снова нежно-голубых, золотистых, оранжевых и винно-красных тонов. Вполне возможно, такие мозаики родили в тот год окраски летних небес. Я люблю лето, как люблю и все времена года, но его поэзия схватывается труднее, Она тоньше, она не лежит на поверхности, а скрыта как бы в глубине и в вышине, и только (хорошо писалось в старину) устремляя туда вдумчивый взор, можно ощутить, можно понять, можно и передать истинно божью прелесть Божьего лета. Надо бы с «ятью» и в старой орфографии: Божьяго Лта! Заря-досветка. Синяя и голубая. Серебристая… И зорька вполне ясная. Лучащаяся,

розовая, легкая… И солнце вполкрай. Холодное. Умытое. И день звонкий, ясный, бегущий, как новый трамвай. Лето. Газировка. Тонкие платья. Очертания юных ног. Мреющая жара. Томление. Вечный поиск. Мимолетность находки. Сожаление перед вечером. И снова заря. И, быть может, туча. Тучи. Гневный блеск. Дождь. Или без дождя. И ночная долгая, долгая заря. Лето…

Я продолжал ездить в лес. И, помнится, поехал на «мою» гору уже в июле, когда все цвело и жарко парилось, и уже другое было лето, с ромашками-поповником, белым-бело одевавшим склоны, и с желтым сухим погремком, с иван-чаем, малиновым и манящим. Другое было лето, и другие бабочки на цветах. Сатиры, толстоголовки, голубянки и, конечно же, перламутровки, шашечницы — «лесные бабочки», по определениям моего папы: рыжие, серые мелкопятнистые, среди которых мой искушенный и уже отточенный на определителе глаз должен был вылавливать новые и новые виды. С шашечницами и перламутровками было нелегко. Внешне все похожие, ну, чуть больше, чуть меньше, виды их различаются только после сверки испода крыльев с рисунком определителя. Его приходилось носить с собой, чтобы зря не губить бабочек. И вот таким образом я узнавал, что эта рыжая «лесная» — перламутровка таволжанка, эта, покрупнее — перламутровка аглая, эта — ниобея, эта — совсем крупная — большая лесная перламутровка, и еще более крупная перламутровка пандора. Звучит? Еще как звучит! А были среди этих рыже-серых, крапчатых, коричневых и вроде совсем одинаковых и цирцея, и галатея, и аталия, и селена, и агриппина, и даже мегера. Последние, правда, все из семейства бархатниц, которые я собирал как-то без большого интереса. И большую часть тут же выпускал.

Так, бродя по опушке без большого азарта, я спустился к подножью горы. Начиналось лесное болото, и по краю его рос свежий матово-зеленый осинник, до дрожи смеющийся в этот ясный голубоглазый день. Я невольно залюбовался осинниками, этим главным лесным деревом, постоянно лепечущим даже в самый безветренный зной. Смотрел в небо над ними, как бы зеленеющее и розовеющее на сходе к вершинам. Вдруг огромная, кофейно-коричневого тона бабочка с широкой сверкающе-белой перевязью точно спланировала откуда-то с вершин леса, сделав широкий свободный круг, пронеслась надо мной.

— Ленточник! Тополевый ленточник! — может быть даже закричал я, следя за ней жадным взглядом. Может быть, так именно, дрожа от восторга, выслеживали и великие натуралисты-открыватели своих морфо и орнитоптер! Я сразу понял, что это летала не просто одна из самых крупных и редких нимфалид нашей фауны, а еще и самка тополевого ленточника — редкость из редкостей! Совершив круг над опушкой, поднявшись ввысь до самых осиновых крон, бабочка вдруг сделала замысловатое скольжение в восходящих горячих потоках и, спустясь ниже, села прямо на листья осины метрах в полутора над моей головой. Я понимал, что если не поймаю бабочку сейчас, она улетит и больше я никогда ее, возможно, не встречу. Так бывает при встрече с красавицей, через секунды исчезающей навсегда в людской суете. Так бывает… А редкость и есть редкость… И, подобравшись к осине на самое близкое расстояние, я, как можно осторожнее, поднял сачок. Бабочка, наверное, видела меня, но считала себя в безопасности, а такому прыжку, вероятно, позавидовал бы и чемпион. В прыжке я достал ленточницу и уже через секунду держал ее сквозь ткань сачка. К сожалению, я немного повредил одно крыло бабочки, но все было пустяки в сравнении с радостью добычи. Не забудьте: это было сорок лет назад. Земля и Мир ее казались неисчерпаемыми. Им ничего как будто не грозило. Черпай и черпай. Руби и пили. Вывози и откапывай. Стреляй, добывай, — все без предела. И даже лучшим умам не лезли в голову мысли о столь скором и возможном оскудении природы.

Тот июльский день с золотыми и белыми к полудню облаками я запомнил еще и потому, что меня ждала впереди прямо-таки невероятная удача. Отдохнув на опушке, весь еще в возбуждении от редкостной находки, я решил перейти близкую железнодорожную линию, чтобы на открывающейся за ней болотистой луговине, плавно клонившей к реке, половить разных луговых бабочек, желтушек, голубянок и бархатниц — ведь луг и река — это уже другой биотоп, и там встречаются другие виды бабочек, не те, что присущи лесу и его опушкам. Все это я узнал постепенно и на собственном опыте. Я пересек насыпь, перешел довольно грязную черноземную дорогу вдоль линии и пошел уже кое-где обкошенным лугом. Копны свежего зеленого сена стояли на скошенных местах. Зато когда я вошел в еще не скошенное густо цветущее и кишащее цветной жизнью разнотравье, впереди меня внезапно взлетел долгоклювый бойкий бекас и подальше неловко поднялся из травы, подлетел и упал в нее коростель. Я шел не спеша, выщупывая ногой кочки, стараясь и в сапогах не свихнуть себе лодыжки, подумывая о змеях, которых не раз видал на этой луговине. Когда идешь в густой болотной заросли, часто чудится, что под ногой у тебя вот-вот окажется серая юркая гадюка. Но страх этот чаще неоснователен. Змеи, если и есть, не ждут, когда вы на них наступите, и чем дальше идешь по болоту, скорее проходит это неприятное ощущение. Я уже приблизился к берегу реки, когда мое внимание привлек быстро двигающийся навстречу белый лоскуток, который, еще ближе, оказался бабочкой, настолько крупной, что я сразу понял — это не боярышница — самая крупная из белянок и к тому же в те годы очень распространенная. Сейчас, когда пишу эти строки, боярышница сделалась весьма редкой бабочкой, пожалуй, еще более редкой, чем настоящая капустная белянка. Большая белая была уже совсем близко. Она летела по прямой. И тут я узнал ее. ПАРНАССИУС АПОЛЛО! АПОЛЛОН! Надо ли повествовать, как кинулся я к ней с сачком наперевес и как поймал налету даже без большого труда. Бабочка, может быть, из-за своей огромной величины летала невертко и куда как уступала стремительным лесным нимфалидам, на которых натренировалась моя рука. Дрожа от азарта и удачи, развернув огромные белые со слюдяным блеском ее крылья, увидел черные и красные пятна в ободках. Убедился: аполлон! Совершенно точно. Что это был за день. День абсолютных удач? Как редко такие бывают в жизни. Или подошла именно такая ее полоса. Ведь жизнь полосата, как окраска африканской зебры. И не в этой ли ее окраске, в явлениях черного и белого, темного и светлого, вся философия природы и бытия?

Парнассиус Аполло не входил тогда в Красные книги. Самой этой книги еще не предвиделось. И в голову никому не приходило: «ба-бо-чек» надо охранять. Скажу точнее: их никто не охраняет у нас и теперь, все это в лучшем случае на бумаге, но, слава Богу, немногие и интересуются бабочками! А исчезновение их объясняется совсем просто: земля, вода, воздух грязнеют и отравляются. Пространства распахивают, леса рубят, болота осушают, насекомых травят — они «вредители». Яды же действуют одинаково и на какую-нибудь озимую совку, и на клопа-черепашку, и на самую прекрасную бабочку. К тому же она ведь и редкая! За всю свою жизнь я только трижды встретился с аполлоном. Два случая здесь описаны, а третий был лет двадцать назад. Я стоял на окраинной трамвайной остановке. Было начало августа. Уже вечерело. И мимо меня пролетел, торопясь к дальнему лесу, аполлон. Может быть, только я и знал из всей толпы, стоявшей, скопившейся на остановке, что за редкость промчалась мимо. Может быть, это и хорошо. Может быть, и совсем плохо.

В магазине наглядных пособий я купил для полноты коллекции европейских парусников и поликсену. Бабочка была невзрачненькая и отдаленно напоминала не то махаона, не то подалирия, не то желтушку из семейства белянок-пьерид. Иногда я даже думал, что это странный гибрид трех названных видов. Тройной гибрид? Почему бы и нет? Но, скорее, совсем не так: поликсена — бабочка более древняя, более примитивная и, скорее, от общих родственников с ней появились и махаон, и подалирий.

Как бы там ни было, в коллекции редкостей недоставало лишь бабочек-переливниц. По Плавильщикову, они не считались редкостью, однако, у него ведь и аполлон не был так обозначен! Переливницу ивовую — Апатура Ирис — я благополучно купил в магазине наглядных пособий. Крылья бабочки действительно обладали странным свойством: черно-коричневые, если б смотреть на них сверху, они загорались дивным голубым, электрическим пламенем, если смотреть сбоку. Светилось левое крыло, — взгляд справа и правое — взгляд слева. У меня теперь нет сомнения, что переливницы состоят, пусть в отдаленном, однако явном родстве с американскими бабочками морфо и с азиатскими орнитоптерами. Тогда я лишь угадывал такое родство и потому все лето искал бабочек на грязных лесных дорогах, где, по Плавильщикову, они были обязаны встречаться. О, грязные лесные дороги, с гниющими в них останками мостков, и хляби, с кофейной и фиолетовой жижей, среди которой подчас струится, пересекая и уходя в траву, чистая родниковая жилка! Здесь бегают прямо по воде мохнатые лесные мизгири, роятся мошки, спускаются деликатно пить, подбирая крылышки, как юбки, разнообразные бабочки и прежде всего голубянки. О, грязные лесные дороги, кто рискнул еще воспеть вас до меня! Разве что Набоков. Вот нахожу у него в «Других берегах»:

«Было одно место в лесу на одной из старых троп в Батово, и был там мосток через ручей, и было подгнившее бревно с края, и была точка на этом бревне, где пятого по старому календарю августа 1883 года вдруг села, раскрыла шелковисто-багряные с павлиньими глазками крылья и была поймана ловким немцем-гувернером этих предыдущих набоковских мальчиков исключительно редко попадавшаяся в наших краях ванесса. Отец мой как-то даже горячился, когда мы с ним задерживались на этом мостике, и он перебирал и разыгрывал всю сцену с начала, как бабочка сидела дыша, как ни он, ни братья не решались ударить рампеткой, и как в напряженной тишине немец ощупью выбирал у него из рук сачок, не сводя глаз с благородного насекомого».

Как видите, страсти-увлечения могут переходить наследственно и даже не только наследственно. Отец (здесь уже мой) не раз повествовал, как ловил ту или другую редкую бабочку, а упомянутая ванесса (павлиново перо), по Плавильщикову — Ванесса Ио, встречалась в моем детстве отнюдь не редко. Встречается эта действительно благородная Ио и теперь. Слава Богу, еще встречается.

Переливницу тополевую я все-таки добыл не на грязной лесной дороге, а просто в перелесках под городом, и это уже было через год, когда вместе с этой последней редкостью вдруг начала убывать и затихла надолго — я думал даже навсегда — моя энтомологическая страсть и жадная тяга к булавоусым чешуекрылым.

Почему? Почему я не сделался фанатиком-энтомологом? Почему не посвятил все мои досуги, часы и дни бабочкам? Почему не открыл новые виды? Ведь если стараться и посвятить этому жизнь, я уверен, новые виды открыть еще удастся. Ну, почему не изъездил хотя бы нашу огромную страну в поисках редких и редчайших бабочек? Такие любители-коллекционеры есть, и я их знаю. Почему? Почему? Почему… Одно из свойств моей натуры — не доводить никакое увлечение до мании. Тем более — мании грандиоза, в конце концов выедающей всю человеческую сущность. Я видел-знавал коллекционеров, буквально съеденных своим увлечением. Знал антикваров, заполнявших квартиры старинной мебелью, часами, бронзой, фарфором, так что негде было повернуться, и от, наверное, дыхания этим тленом уподоблявшихся своим вещам, знал аквариумистов, превращавших жилье в аквариум и становившихся как бы рыбой-телескопом, знал птичников, у кого дом напоминал вольеру, и везде пели, чирикали, щебетали, звенели дикие птицы и канарейки, знал нумизматов, отдававших последний грош за какое-нибудь «крупное серебро» или черную медь.

Поделиться:
Популярные книги

Сама себе хозяйка

Красовская Марианна
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Сама себе хозяйка

Вечный Данж V

Матисов Павел
5. Вечный Данж
Фантастика:
фэнтези
7.68
рейтинг книги
Вечный Данж V

На границе империй. Том 5

INDIGO
5. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
7.50
рейтинг книги
На границе империй. Том 5

Счастье быть нужным

Арниева Юлия
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.25
рейтинг книги
Счастье быть нужным

Любовь Носорога

Зайцева Мария
Любовные романы:
современные любовные романы
9.11
рейтинг книги
Любовь Носорога

Мастер 6

Чащин Валерий
6. Мастер
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Мастер 6

Золотая осень 1977

Арх Максим
3. Регрессор в СССР
Фантастика:
альтернативная история
7.36
рейтинг книги
Золотая осень 1977

Виконт. Книга 3. Знамена Легиона

Юллем Евгений
3. Псевдоним `Испанец`
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
7.00
рейтинг книги
Виконт. Книга 3. Знамена Легиона

На границе империй. Том 6

INDIGO
6. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
боевая фантастика
космическая фантастика
попаданцы
5.31
рейтинг книги
На границе империй. Том 6

Столичный доктор

Вязовский Алексей
1. Столичный доктор
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
8.00
рейтинг книги
Столичный доктор

Вернуть невесту. Ловушка для попаданки

Ардова Алиса
1. Вернуть невесту
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
8.49
рейтинг книги
Вернуть невесту. Ловушка для попаданки

Чехов. Книга 3

Гоблин (MeXXanik)
3. Адвокат Чехов
Фантастика:
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Чехов. Книга 3

Неудержимый. Книга IX

Боярский Андрей
9. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга IX

Колючка для высшего эльфа или сиротка в академии

Жарова Анита
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Колючка для высшего эльфа или сиротка в академии