Ороро
Шрифт:
глава 8
– Ингрэм! – вскрикнул вконец перепугавшийся Ороро. Поспешил к нему, повернул спиной вниз. Сердце быстро стучало у горла, он даже испугался, что если откроет рот, оно оттуда выпрыгнет.
Ингрэм задыхался. Черная сыпь ярко выделялась на его посеревшем лице.
– Иди к Мэриэль… – в беспамятстве пробормотал он. – Должна помочь… веди себя хорошо…
– Хватит! Перестань! Ты не умрешь, и мне не придется никуда идти! – перебил Ороро.
На краткий миг глаза Ингрэма прояснились, уголки губ знакомо дернулись в доброй ухмылке, но не успел Ороро обрадоваться, как он потерял сознание.
– Я не хочу уходить ни в какую деревню, ни к какой старой Мэриэль, – сердито процедил Ороро, – поэтому тебе нельзя умирать. Ты обещал найти мне Дверь, не смей так просто нарушать свое слово!
Он
– Мы, тэйверы, не можем исцелять, – пробормотал он. Ему подспудно казалось, что если в доме воцарится полная тишина, Ингрэм умрет. – Поэтому сделаю по-другому, как однажды сделала сестра.
Уруре всегда была интересна магия исцеления. Она рассказывала, как ребенком сильно расстроилась, когда нянюшка-пустая сильно порезалась, а она ничем не могла помочь. Они, тэйверы, по своей сущности тяготели к тьме, а магия исцеления относилась к свету. Немудрено, что известнейшими целителями становились шэйеры. Однако Уруру это не остановило. Она взялась изучать эту науку, да не одна, а с другими тэйверами, которые тоже интересовались этим. Она добилась хороших результатов, хитрыми способами обходя принятые магические формулы исцеления. К примеру, эта формула относилась к магии извлечения, но сестра немного переделала ее и однажды спасла пустого слугу от отравления. Случившееся в тот день накрепко отпечаталось в памяти Ороро, и сейчас он был безмерно этому рад, переживал лишь, что не хватит магических сил, что неверно что-то запомнил, что ничего не получится, но разве был у него другой выход?
Закончив, Ороро встал на колени возле Ингрэма, сосредоточился. Большая пентаграмма вместе с символами озарилась фиолетовым светом. В тот же миг маленькие пентаграммы на ее концах вспыхнули черным огнем. Ороро прижал ладонь к груди Ингрэма и с силой надавил своей магией. Тело Ингрэма повисло в воздухе, выгнулось, засветилось изнутри, даже кожа стала просвечивать, и Ороро увидел, как бегают по венам вместе с кровью темные сгустки. Он поморщился от усилий, стараясь сделать все правильно.
Ошибка была недопустима. Вряд ли Мэриэль, не раз при нем проклинавшая тэйверов, согласится помочь ему, вряд ли она знает лес так же хорошо, как Ингрэм. В одиночку ему не справиться – рогатка его не слушается, он не найдет Дверь, а значит, не попадет в Нижний мир, не отыщет сестру. Однажды он просто отчается, опустит крылья и раскроет себя. Если его сразу не убьют, то лишь для того, чтобы вскрыть и узнать, почему он выжил после проклятия.
Он с отчаянием оглядел большую пентаграмму – ее фиолетовое свечение начало ослабевать. Ингрэм тоже переставал просвечивать и постепенно опускался на пол. Ороро напрягся и сосредоточился, как только мог, но сил не хватало.
«Нет, нет! – в панике думал он. – Я же ничего еще не сделал! Я не попаду к своим, я не выживу, если ты умрешь! Я не справлюсь, я…»
Ороро распахнул глаза. Уставился на безвольного Ингрэма, который вдруг замер на расстоянии двух пальцев от пола. Все мысли оборвались, кроме одной, оглушительной – Ингрэма больше не будет. Он не обернется к Ороро, не улыбнется, не взъерошит волосы и не скажет «отличная работа, ты молодец». Он притащился сюда из деревни, потратив последние силы, ради него. Столько всего сделал ради него, а Ороро только и сумел, что наорать в ответ и думать только о себе.
Ороро беззвучно открыл рот – слова душили, но он не мог их выдавить, да и что бы сказал? Попросил прощения? Ингрэм все равно не услышит. Он умирает. Его больше не будет. Он никогда больше…
По щекам покатились слезы. Внутри словно что-то треснуло, дернулось. Крылья распахнулись, болезненно вдруг проросли острые ногти на пальцах, вспарывая кожу. Заныла челюсть, заболели зубы, и от них вдруг стало тесно во рту. Брызнула кровь на поцарапанном языке, но это были пустяки, ведь откуда ни возьмись нахлынула мощная сила, охватила каждый кусочек тела, но нельзя было терять ни капли времени и задумываться, что происходит. Ороро опомнился, прижал ладони к груди Ингрэма. Задребезжала посуда, затряслись стены, весь мир задергался-зазвенел. Магическая сила неожиданно бешено рванула. От усилий взять ее под контроль и одновременно сосредоточить на единственно-важной задаче Ороро закричал. С него градом катился пот, налипла к телу взмокшая одежда, тяжело до дурноты колотилось сердце, кольнул страх, что не справится – контроль стекал из-под пальцев, как теплая вода. Ингрэма снова приподняло в воздух и охватило фиолетовым сиянием. Он хрипло дышал, будто ему не хватало воздуха. Тело его дрожало так мелко, что очертания смазывались перед глазами. Ороро чувствовал ладонями, как быстро бьется его сердце, и испугался, что оно может не выдержать, и тогда Ингрэм точно… Ороро резко осек свои мысли. Нет. Ингрэм не умрет. Он не позволит.
Разбушевавшаяся магия угомонилась, поддавшись его воле. Мир замедлился. Ороро прислушался, уловил болезнь, ее прозрачные темные сгустки. Ощутил ее движение и дыхание. Шевельнул ладонью, призвал, медленно повел от груди к свесившейся вниз руке Ингрэма. Открыл глаза. Было странно темно, даже огня в очаге или тлеющих углей не видно. Лишь ярко горели пентаграммы, да светилось тело Ингрэма. Ороро запретил себе отвлекаться. Не теряя концентрации, прокусил запястье Ингрэма длинными клыками, от которых и было тесно во рту. Ощутил вкус его крови, замер.
Он был голоден.
Он с усилием заставил себя разжать клыки. Из раны покатилась светящаяся кровь с темными сгустками. Он оглядел Ингрэма, проверил – болезнь сосредоточилась на его руке и выходила вместе с кровью, которая через некоторое время переставала светиться.
Ороро пускал Ингрэму кровь до тех пор, пока не вывел всю болезнь. Медленно ослабил магическую хватку, опустил Ингрэма на пол. Боясь отвести от него взгляд, разорвал когтями полы своей домашней рубашки и плотно замотал укус. Ингрэм совсем побелел, кожа под запавшими глазами почернела, скулы обострились, обветренные губы посинели, он был холодный, замерзший, но живой. Слишком много крови пришлось пустить, но другого выхода не было, напомнил себе Ороро.
Приободренный успехом, он осторожно потащил Ингрэма к своей постели, поближе к очагу. Огонь в нем продолжал гореть. Ороро удивленно припомнил, что не заметил его света, когда открыл глаза, но не стал об этом задумываться. Накрыл Ингрэма одеялами, добавил в очаг дров, прибрал устроенный беспорядок, хорошенько оттер формулы и кровь с пола, то и дело подбегая к Ингрэму: каждый раз, увидев, что он дышит, Ороро накрывало волной облегчения. Закончив, наконец, с уборкой, он робко устроился возле Ингрэма и взял его за руку проверить сердцебиение. Оно было слабым, но ровным, спокойным. От пережитого Ороро начало запоздало потряхивать. Глаза опять защипало от слез. Уж теперь-то Ингрэм не умрет, шмыгнув носом, думал он. Скоро проснется и все будет по-прежнему.
Он сжал холодную руку Ингрэма сильнее и нечаянно поцарапал когтем. Выступила кровь. Ее аппетитный запах Ороро ощутил так ярко, что зазвенело в голове. Отступивший голод нахлынул с утроенной силой, аж выросшие клыки зудели. Его тянуло наклониться и слизнуть кровь так же неумолимо, как он сам вытаскивал пойманную рыбу из воды. Немножечко. Чуточку. Всего капельку. Ороро слизнул задрожавшим языком. От голода в голове все помутилось, перед глазами заплясала красная паутина. Бестолковыми торопливыми пальцами он начал развязывать повязку на запястье Ингрэма. Нетерпеливо подергал когтями, разорвал, уставился на укус, опомнился.